В самообладании есть сила, служащая признаком, что исчезла последняя надежда. Безнадежность вовсе не опирается на других, как на совершенное довольство, и при безнадежности гордости не противодействует чувство зависимости.

Хетти чувствовала, что никто не может избавить ее от бедствий, которые сделают жизнь ненавистною для нее, и никто, говорила сна самой себе, не должен когда-либо узнать о ее несчастье и унижении. Нет, она не признается даже Дине, она исчезнет из виду всех и утопится там, где тела ее не найдут никогда, никто не будет знать, что с нею сталось.

Когда она вышла из дилижанса, то опять пошла пешком или ехала в телегах за недорогую цену, кормилась также дешево и продолжала идти все далее и далее без определенной цели, а между тем, что было очень странно, будто под влиянием какого-то очарования, возвращалась тою же самой дорогой, по которой пришла, хотя и решилась не возвращаться в свою родную сторону. Может быть, это происходило оттого, что она остановилась мысленно на поросших травой ворикшейрских полях с изгородями из густых деревьев, которые могли служить тайными убежищами даже в это время года, когда еще не было листьев. Она возвращалась медленнее, часто перелезала через плетень и целые часы просиживала у изгородей, бессмысленно устремив свои прекрасные глаза вперед. Нередко она воображала себя на краю скрытого весьма глубокого пруда, как пруд в Скантлондз, спрашивала себя: сопряжена ли с большими страданиями смерть утопленника и после смерти есть ли что-нибудь хуже того, чего она страшилась в жизни? Учение веры не находило себе места в сердце Хетти: она принадлежала к числу того множества людей, которые имели крестных отцов и матерей, учили свой катехизис, были конфирмованы, ходили в церковь каждое воскресенье, а между тем не усвоили себе ни одной простой христианской идеи или христианского чувства, из которых могли бы почерпать силу в практической жизни или веру в смерть. Вы ложно истолковали бы себе ее мысли в продолжение этих несчастных дней, если б вообразили, что на них имели какое-либо влияние религиозный страх или религиозные надежды.

Ей снова захотелось отправиться в Стратфорд-на-Авоне, куда она прежде попала по ошибке: она помнила какие-то поросшие травою поля, когда шла туда прежде, поля, между которыми думала, может быть, найти именно такого рода пруд, какой был у нее в мыслях. Она, однако ж, все еще берегла деньги, она несла свою корзинку: смерть, казалось, была все еще довольно далеко, а жизнь была в ней так сильна! Она жаждала пищи и отдыха, она ускоряла шаги к ним в ту самую минуту, когда рисовала себе берег, с которого бросится в объятия смерти. Прошло уже пять дней, как она оставила Виндзор, потому что бродила кругом, всегда избегала разговоров или вопрошающих взглядов и снова принимала на себя вид гордой независимости, когда только сознавала, что находилась под надзором, выбирала для ночлега скромное жилище, опрятно одевалась утром и снова тотчас же отправлялась в путь или оставалась под крышею, если шел дождь, как будто ей нужно было поддерживать счастливую жизнь.