– Хорошо, – сказала жена. – А если ты сам дашь под залог этих вещей некоторую сумму, а потом, когда она придет домой, она может выкупить их, если захочет. Если же мы два месяца ничего не услышим о ней, то сделаем с вещами, что нам будет угодно.

Я не скажу, чтоб при этом примирительном предложении хозяйка вовсе не имела в виду обстоятельства, что ее доброта может получить вознаграждение впоследствии, так как медальон и серьги могли под конец сделаться ее собственностью: действительно, ее быстрому воображению с замечательной живостью представилось действие, которое произведут в таком случае эти вещи на ум соседки-лавочницы. Хозяин взял украшения и оттопырил губы с задумчивым видом. Он желал добра Хетти, без всякого сомнения; но скажите, сколько найдется людей из числа ваших доброжелателей, которые отказались бы извлечь из вас небольшую выгоду? Ваша хозяйка искренно тронута при прощании с вами, высоко уважает вас и действительно будет радоваться, если кто-нибудь другой обойдется с вами великодушно, но в то же самое время она вручает вам счет, на котором получает такие высокие проценты, какие только возможно.

– Сколько вам нужно денег, чтоб возвратиться домой, молодая женщина? – спросил наконец доброжелатель.

– Три гинеи, – отвечала Хетти, основываясь, за неимением другой меры, на сумме, с которою она отправилась в путь, и боясь требовать слишком много.

– Ну, я, пожалуй, дам в заем три гинеи, – сказал хозяин. – И если вы захотите прислать мне деньги и получить обратно ваши украшения, то вы знаете, что можете сделать это: «Зеленый человек» не убежит.

– О, да, я буду очень рада, если вы дадите мне это, – сказала Хетти, успокоенная мыслью о том, что ей не нужно будет идти в магазин брильянтщика, подвергаться любопытным взорам и вопросам.

– Но если вы захотите получить обратно вещи, то напишите заблаговременно, – сказала хозяйка, – потому что когда пройдут два месяца, то мы будем знать, что они не нужны вам.

– Да, – отвечала Хетти равнодушно.

Муж и жена были одинаково довольны этого сделкой. Муж думал, что, если украшения не будут выкуплены, он может сделать хорошее дело, свезя их в Лондон и продав их там; жена думала, что ей удастся ласками выманить у доброго мужа позволение оставить их себе. Кроме того, они уступали просьбам Хетти, бедняжки, миленькой, судя по наружности, порядочной молодой женщины, очевидно в горестных обстоятельствах. Они не хотели ничего брать с нее за прокормление и ночлег: они были очень рады ей. В одиннадцать часов Хетти простилась с ними с тем же спокойным, решительным видом, какой сохраняла все утро, когда садилась в дилижанс, в котором должна была проехать двадцать миль назад по той дороге, по которой приехала сюда.