Иван вспомнил, как на XVI партконференции делегат Нижневолжского края смешно

рассказывал о «врастании» в чрезвычайные меры, и подумал: « Да мы с самой

революции еще и не вылезали из чрезвычайных мер».

Свою речь, в которой потребовал мобилизации всего актива в деревню он закончил

так:

‐ Довольно болтаться на качелях раскачки! Разрешите от вашего имени послать

ответ: « Новосибирск. Эйхе, Грядинскому. На тринадцатое мая 19,3 процента. Для

сельсовета закончили сев зерновых. Не опозорим. Актив оправдает ваше доверие».

Отправив из города актив, он сам выехал на село, в Березовореченский сельсовет, который посеял пока семь процентов.

Пробивались целый день. На хорошей дороге садился за руль Иван, на плохой – вел

машину Миша. По сосновому лесу ехать было хорошо, песчаная почва впитала весеннюю

воду, и «Бьюик» шел не сбавляя хода с шуршаньем разбрызгивая лужи. Солнце сбоку

непрерывно мигало отсчитывая верхушки деревьев. Но теплый каштановый свет сосняка

сменился серым осинником , и солнце начало дергаться вверх и вниз. Перед радиатором

автомобиля двумя мутными ручейками тянулась узкая тележная колея, и посередине

лоснилась выдавленная из нее и размешенная копытами грязь.

«Бьюик» протестовал, ревел, мотался, пока не глох мотор.

‐ Сели, ‐ ровным тоном говорил Миша.

‐ Понял, ‐ отвечал Иван и вылезал из кабины, опуская сапоги в вязкую жижу.

До этих пор он берегся от дорожной грязи, пока не испачкал сапоги. И тогда уже