Ему стало неловко от этого раздраженного жеста, от своего злого голоса. Хоть

Остапыч к черту ‚послал бы, легче стало бы. Но Остапыч только откинул на спинки стульев

свое дородное тело и уперся в сиденья руками.

‐ А нервы сдавать стали, товарищи, сказал Москалев

‐ Это нельзя, ‐ отозвался Подольский.

‐ Скоро дачи на Басандайке отремонтируют, успокоил Трусовецкий, ‐ Станем ездить

нервы ликувать.

‐ В волейбольчик сыграем‚ ‐ сказал Подольский, одергивая гимнастерку ,поправляя

на ремне кобуру нагана, казалось, вот ‐ вот он поплюет на руки, чтобы ‚ловчее принять

мяч.

‐ Рыбалка, рыбалка товарищи,‐ Степан Николаевич многозначительно потряс ‐

трубкой‚ создадим артель «Елец», или нет, это аполитичное название. Создадим артель

«Красный елец» Выработаем платформу…‐ Губы у него расплылись, щеки подперли глаза.

Иван, улыбаясь, слушал болтовню приятеля и украдкой поглядывал на свой портрет в

газете. После Воронежа он, кажется, нигде больше не фотографировался. А в зеркале, куда глядишься каждое утро, как‐то незаметны изменения в собственной физиономии.

Поэтому он с любопытством и несколько отчужденно смотрел на слабый оттиск в

газете. Волосы, зачесанные назад, лежат покорно и не падают кудрями на лоб, нос стал

четче, острее, губы словно удлинились и стали тверже. И гимнастерка сменена на

партийку.

Тридцать три года! Возраст Христа при распятии,‐ как сказал всезнающий Степан