Председатель сельсовета Цехминистрюк ожидал на крыльце. Рослый и медлительный

с гладко выбритым лицом, он сердито поглядывал то на стоявшую рядом женщину, то на

автомобиль.

Москалев наблюдал в ветровое стекло эту подплывающую картину. Цехминистрюк

дернул головой, и женщина сбежала с крыльца, со злостью посмотрев на «Бьюик». От ее

широкого шага длинная юбка неистово забилась вокруг грязных тупых сапог.

Иван поспешил выйти и крикнул:

‐ Постойте, женщина! Одна не дотолковалась, так, может, вместе дотолкуемся?

Цехминистрюк спустился с крыльца, пытаясь изобразить почтительность, пригнуть

свою видную фигуру, но у него не получилось – грудь по прежнему выдавалась вперед, как на строевом смотру.

‐ Так в чем дело‐то? – спросил Иван, смотря ему бледно‐голубые добродушные

глаза.

женщина стояла рядом, нахмуренная и решительная, на темном, худом лице ее

обозначались тонкие морщинки. Вязаный платок покрывал голову и накрест перетягивал

грудь, сквозь его прорехи чернела кофта.

‐ Мы тут разнарядку ввели по госзайму: с колхозной семьи – сорок рублей, с

единоличной – двадцать, ‐ стал объяснять Цехминистрюк глуховатым баском. – А у ней, у

Лампии этой, семья большая, мужик помер. Тяжело, конечно. Однако постановление

сельсовета есть постановление, и колхозники обязаны быть примером.

Иван повел взглядом на женщину и заметил вроде бы подрагивание губ, вроде