в прессе.

Иногда Лида отнекивалась от приглашения, опасаясь быть в тягость, и чувствовала, что Хитаровым неприятен ее отказ.

С Надеждой Ивановной потому было приятно, что она не навязывалась, как многие

другие женщины, поскорее в подружки, не выкладывала тайны своей души в обмен

на чужую душу. Хитаровы, к тому же, были завзятыми театралами, что совсем

сблизило Лиду с ними. Вот уже четвертый сезон работал в Новосибирске отличный театр

«Красный

факел». Это название он получил не здесь, он привез его из Одессы, где зародился

еще в гражданскую войну, и тем удивительнее было, как это название подходит

Новосибирску, как ассоциируется оно с тем факелом, который трагическая рука вознесла

возле дома Ленина.

Театр гордился, что у него есть артист Иловайский. Лида любила видеть на сцене его

взметнувшуюся ввысь фигуру и высокие приподнятые плечи, как сложенные крылья у

орла. Он играл Гамлета, и Лида, конечно, сравнивала его с Качаловым, и все же не могла

так прямо сказать себе: «Далеко ему до Василия Ивановича». Просто это был другой

Гамлет, не юноша, а мужчина, и не столько он был раздираем сомнениями

справедливости своей мести, сколько мучительно обдумывал каждый свой шаг на пути к

ней. Тот юный, мятущийся Гамлет был ей несравненно ближе. И вообще, Качалов ‐ это

совсем другое. Лиде казалось, что он всю свою жизнь, роль за ролью, обнажает перед

людьми собственную душу, не оставив ничего потаенного. И нечего было скрывать перед