газеты, как шесть лет назад пытался зарезать статью, направленную против левых

уклонов, и нехотя опубликовал ее только тогда когда выступил товарищ Сталин и назвал

левые уклоны троцкизмом на практике.

Лида с испугом смотрела на своего бывшего соратника и еще раз убеждалась в том

что даже точно изложенный факт можно эмоционально окрасить так, что он получит

совсем другое значение. Она перебирала в памяти все, что знала о редакторе, но следа

его вражеской деятельности в газете не могла обнаружить. Вот разве что он

втайне был недоволен действиями Сталина на Алтае. Это просквозило однажды ‐ не в

словах даже, а в интонации. Но ‐ ведь и ее потрясло известие о скорых расправах без суда

и следствия. Тогда и она, значит, скрытый враг народа?

Раздался голос Ворюгина:

‐ Хорошо бы услышать Хитарова. Он по штату был ближе всех к бывшему редактору.

Петр Ильич шатнулся в кресле, промолвив:

‐ Я скажу,‐ и, еще посидев мгновение, поднялся, зашел за спинку кресла и положил

на нее подрагивающие руки.

‐ Крыть нечем товарищи, ‐ сказал он. ‐ Я даже не догадывался о вражеской

деятельности редактора.

‐ Бывшего! ‐ крикнул Ворюгин.

‐ Не перебивай! Бывшего редактора. А я должен был понять его, работая бок о бок. Я

сознаю свою вину. Видимо, у всех у нас не хватило бдительности.