Пока Лена отсыпалась, пришла Таня, разогрела суп и поела, в гостиной с сомнением посмотрела на выключенный телевизор.

– Маму не буди, – пробормотал Виктор, читая ее мысли. Он за столом решал третий по счету кроссворд. – Уроки поделай… Ты “Спектрум” просила? Правильно я понял?

– Правильно.

– Подарим. Как учеба, Танюш?

– Нормально.

– Должно быть отлично. А для этого больше знать надо. С октября начну тебя проверять. В одно ухо влетело, из другого вылетело, а учителям всё равно. Сдала – и забыла. Таня, у тебя память свежая, запоминай. Вот ты на вопрос ответишь? Славянское название хлеба. Знаешь? Четыре буквы…

Таня замялась.

– Жито! – подсказал Виктор довольно.

– О чем разговор? – в гостиную вошла Лена.

– Хочу, чтоб Танюша поумнела.

– А она у нас и так умная… Правда, дочь? – Лена, подойдя, загребла девочку, прижала и смачно поцеловала в веснушчатую щеку.

– Погуляю, ладно, мапа? – сказала Таня, объединив их в одно слово.

– Вы бы с Ритой за железку сходили, – посоветовала Лена, – опят поискали.

– И пораньше приходи, по истории тебя спрошу, – Виктор туманно смотрел на родных, наставив на них острием шариковую ручку, как самопал.

Таня любила холодный земляной запах осени, который хотелось втягивать глубоко и, согревая, долго держать в себе. Ей казалось, что нынешняя осень – начало чего-то очень важного и скоро всё дурное пройдет.

У Ритиного забора-сетки возле оранжевой рябины стоял светленький Федя – с хвостиком льняных волос, прелестными глазами и запаршивевшими скулами.

После столкновения с Корневым они больше не разговаривали. При всяком пересечении мальчик молчал и старался исчезнуть, Таня тоже молчала, как будто они имели взаимные счеты.

Она поймала на себе просительный взгляд его голубых леденцовых глаз и остановилась.

Таня смотрела на белесого щуплого мальчика и очень хотела засмеяться.