«А я и не знал, маркиза, что вы неравнодушны к служителям Божьим», – говорит виконт, тот самый, чья жена брала в стирку белье.
«Я знаю, что говорю, – отвечает маркиза. – Он отправил моего дядю и двух моих братьев на тот свет через низенькую дверь (так у них называлась гильотина), и он всегда будет на стороне победителя, и если надо, заплатит за это кровью всех своих друзей и родных».
«Тогда что его к нам привело? – спросил кто-то еще. – Ведь наша игра проиграна!»
«Держу пари, – говорит маркиза, – ему нужно выяснить – и он-то уж выяснит непременно, – собирается ли эта
«Ну, начал-то он неудачно, – усмехнулся виконт. – Его нынче избили на улице за то, что не кричал „Долой Вашингтона!“».
Тут они все засмеялись, и кто-то сказал:
«Бедняга! и на что он только живет?»
А господин Талейран собственной персоной – он, должно быть, вошел незамеченным – прошмыгивает мимо меня, присоединяется к обществу и преспокойно отвечает:
«Каждый выходит из положения как может. Я, например, продаю пуговицы. А вы, маркиза?»
«Я? – И она выставляет напоказ свои нежные белые ручки, все в ожогах. – Я, как видите, стряпаю – правда, очень скверно. К вашим услугам, господин аббат! Мы только сию минуту о вас говорили».
А остальные – куда только храбрость подевалась? – стоят в сторонке и помалкивают.
«А-а, – говорит он, – я, стало быть, пропустил кое-что интересное. Но зато я провел целый час за игрою в кости – не на деньги, маркиза, всего лишь на пуговицы! – с великолепнейшим дикарем из племени гуронов».
«И вам, как обычно, везло?» – спрашивает маркиза.
«Разумеется, – говорит он. – Сейчас мне нельзя проигрывать даже пуговицы».
«Тогда, вероятно, это дитя природы еще не знает, что ваши кости всегда с начинкой – не так ли, отец Тут-и-там?»
Похоже, она обвинила его в нечестной игре – или я что-то напутал. Он же только поклонился в ответ: «Совершенно справедливо, мадемуазель Кунигунда» – и пошел любезничать со всей остальной компанией.
Вот так я и узнал, что наш месье Перингей был не кто иной, как Шарль Морис Талейран де Перигор.
И Фараон взглянул на детей, но они смущенно молчали.