Священник поневоле
Священник поневоле
КОЛЫБЕЛЬНАЯ НА ОСТРОВЕ СВЯТОЙ ЕЛЕНЫ
(И кто ж весною думает о вьюге?) (Кто сделал первый шаг, к развязке ближе.) (А с высоты недолго и свалиться!) (А после ведра, точно, быть ненастью!) (А звезды переменчивы, как море.) (Не вышло – возвращайся с полдороги!) (Когда и вспомнить утро, как не к ночи?) Уймись, дитя, и погоди немного!Дети вернулись домой с побережья – и наутро первым делом отправились осматривать свои владения: все ли на месте? Оказалось, что старый Хобден заделал при помощи жердей и колючих веток все их любимые дырки в изгороди. И он же подстриг ежевичные кусты, как раз там, где завязывались ягоды.
– Разве уже появились цыгане? – спросила Уна. – Только вчера еще было лето!
– В Нижней роще горит костер, – сказал, принюхавшись, Дан. – Пошли проверим!
Они побежали через поле к рощице, что пряталась в лощине у дороги Кингз-Хилл, – туда, где вилась чуть заметная струйка дыма. Раньше там была каменоломня, потом овраг засадили. В него удобно заглядывать со стороны Неровного луга.
– Так и есть, – прошептал Дан, когда они вышли к оврагу.
Там стояла крытая цыганская телега: не фургончик, как у бродячего цирка, а настоящая черная кибитка, с маленькими окошками под крышей и смешными воротцами в нижней части двери. Хозяева готовились к отъезду. Черноволосый мужчина запрягал лошадей, старуха склонилась над костром, в котором догорали выломанные из забора колья, а на ступеньке у входа сидела девушка и, напевая, укачивала на коленях младенца. Худая собака с умным взглядом недовольно фыркала на валявшийся тут же клок шерсти, пока старуха не подобрала его и не сунула в огонь. Девушка пошарила рукой за порогом кибитки и бросила старухе бумажный сверток. Его тоже положили поверх костра, и вокруг запахло палеными перьями.
– Курицу щипали, – шепнул Дан. – Уж не из Хобденова ли курятника?
Уна чихнула. Пес заворчал и подполз к девушке, старуха, раздувая огонь, замахала над костром своей шляпой, а мужчина стал заводить лошадей в оглобли. Все двигались быстро и бесшумно, точно змеи в траве.