У здания миссии китайская пожарная охрана встретила огнеопасного солдата сильнейшей струей воды, которая хоть и сбила беднягу с ног, но в ту же секунду обратила огонь в гигантское облако пара...

Как выяснилось, в лазарете жар горниста достиг в конце концов такой степени, что предметы, стоявшие по соседству, начали постепенно обугливаться и санитары были вынуждены вытолкать Завадила на улицу железными баграми; на полу и на лестнице остались выжженные пятна - следы его ног; казалось, там прогуливался сам дьявол...

И вот теперь голый Завадил - последние уцелевшие клочья одежды были сорваны струей воды - покоился во дворе миссии, дымился, как утюг, и очень стеснялся своей наготы.

Какой-то находчивый патер-иезуит бросил ему с балкона старый асбестовый костюм вулканолога, предназначенный для работы с лавой; Завадил облачился в него со словами благодарности...

- Однако, черт возьми, почему же парень не сгорел дотла? - допытывался полковник у профессора Мостшеделя.

- Ваш стратегический талант, господин полковник, меня всегда приводил в восторг, - раздраженно ответствовал ученый, - но медицину вы уж, пожалуйста, предоставьте нам, врачам. Мы обязаны придерживаться научно обоснованных фактов, и выходить за их рамки нам строжайше противопоказано!

Сей поистине снайперский диагноз был с восторгом встречен всеми армейскими медиками. Вечерами господа офицеры по-прежнему сходились в капитанской палатке, и отныне уже ничто не нарушало царившего там веселья...

Только аннамиты вспоминали еще Вацлава Завадила; время от времени его видели на другом конце озера сидящим у подножия каменного храма богини Парвати. Раскаленные докрасна пуговицы его асбестовой мантии ярко сияли...

Поговаривали, что жрецы храма жарят на нем домашнюю птицу; другие же, напротив, утверждали, что он находится сейчас в стадии охлаждения и собирается, остыв до пятидесяти градусов, вернуться на родину.

ИСТОРИЯ ЛЬВА АЛОИСА

ИСТОРИЯ ЛЬВА АЛОИСА

началась печально: матушка его, произведя на свет божий своего единственного отпрыска, тут же испустила дух.

И напрасно новорожденный львенок, изнывающий от жажды под палящими лучами полуденного солнца, пытался ее разбудить, тормоша безжизненное тело мягкими и нежными, как пуховка для пудры, лапками.

- Царственный Гелиос выпьет его жизнь так же, как он выпивает на рассвете утреннюю росу, - с видом оракулов прорицали таинственным шепотом дикие павлины, отрешенно взирая на происходящее с развалин храма, и с эффектным шелестом важно распускали роскошные, отсвечивающие стальной сине вой хвосты.