Тереза продолжала трудиться. Щель стала шире на полпальца, но балясина туда бы не пролезла. Мишель, видя, что она даже не глядит в его сторону, замолчал.

А Тереза вспомнила вдруг ховринский особняк и музыку. Тогда она была готова умереть - а теперь борется за жизнь, отчего такая перемена в мыслях и в душе? Оттого ли, что рядом с ней - возлюбленный, уже не вызывающий прежнего восторга? Тогда была музыка, не было Мишеля, и смерть казалось желанной. Теперь же есть Мишель, но нет музыки…

Эта мысль показалась Терезе настолько забавной, что она улыбнулась и запела. Это были водевильные куплеты из какой-то комедии в испанском вкусе, пригодные лишь для того, чтобы, словно играя, учить пению маленьких детей. Почему они пришли на ум - Бог весть. Тереза даже не знала толком слов, память на слова у нее была куда хуже памяти на музыку. Но она пела и скребла куском стекла ставень, а Мишель молчал. Потом, когда она присела отдохнуть, он достал карманные часы.

- Знаешь ли, сколько времени мы тут провели? Пять часов, любовь моя.

Тереза не ответила. Время не имело значения - значение имела ширина щели между ставнями. Если так пойдет дальше - еще до темноты удастся просунуть туда балясину и расшевелить ставни и доски. Если только раньше не явится Иван Иванович с неприятным сюрпризом…

- Сюда идут! - воскликнул Мишель и вскочил со стула. - Ты слышишь?

И точно - кто-то бежал по дорожке, даже не один, то ли двое, то ли трое человек приближались к заколоченному домику.

- Сюда, сюда! - закричал Мишель, вмиг оказавшись у окна. - Помогите, ради Бога! Нас заперли! Выпустите нас отсюда!

Бегущие разом остановились. А когда шаги послышались снова - они уже удалялись.

- О дьявол! - Мишель треснул кулаком по подоконнику. - Какая подлость!

Ответом ему были два выстрела. В парке начинался какой-то загадочный бой.

- Помогите, помогите! - кричал Мишель - Кто-нибудь, ради Бога!

Но тем, кто бегал сейчас по парку, было не до узников заколоченного дома.

* * *

С утра Никодимку совсем загоняли - он должен был разом и брить Архарова, Левушку и Сашу Коробова, и волосы им чесать, и приготовить все свежее и чистое, разложив по стульям и креслам, и принимать приказчиков, которых прислали спозаранку с товаром купцы, и присматривать за Дарьей, которая, сидя тут же в углу, пришивала новые пуговицы к архаровскому камзолу. Наконец оба вертопраха и петиметра, полковник Архаров и поручик Тучков, нарядные и даже подрумяненные, поочередно подошли к большому зеркалу. Левушка умел вертеться перед ним, одергивая полы кафтана, расправляя кружева и одновременно ставя ноги в танцевальные позиции, Архаров же поворачивался на манер плясового медведя, которого на ярмарках за цепь водят.