Архаров поморщился, вспомнив признание Шварца. И тут же стремительно занялся подготовкой экспедиции в Троице-Лыково - выйдя из кабинета, подошел к тому окну, из которого мог видеть двор, посмотрел, как выводят лошадей, там же на плече у Шустермана подписал два письма, велел Левушке оставить в полицейской конторе дорогой кафтан и надеть что-нибудь попроще - черт его знает, где придется лазить, вон Саша пришел - словно в загородке со свиньями валялся.

Наконец он вышел на крыльцо в прекраснейшем расположении духа. Ваня Носатый, Саша и Левушка уже ждали в экипаже. Устин на другой стороне улицы покупал у разносчика горячие калачи.

– Оголодал? - удивленно спросил подбежавшего Устина Михей, державший в поводу двух лошадей.

– Для Феди. Он-то в засаде со вчерашнего не евши…

Архаров сбежал вниз и, крича Сеньке «Гони!», прыгнул в карету. Ваня поймал его в охапку, когда Сенька чересчур ретиво выполнил приказ, усадил на заднее сиденье, и экипаж понесся по мостовой.

Карету Архарова все извозчики и все кучера знали, знали и то, что коли Сенька хлестнет кнутом - жаловаться бесполезно. Поэтому с архаровским кучером не задирались спорить, а смиренно уступали дорогу.

– Что это? - спросил Архаров. - Сколько вас тут?!

Он точно помнил - велел садиться в экипаж Левушке, Саше, Ване Носатому. Но там на переднем сидении в дальнем углу жался еще один человек.

– Ты, что ли, дармоед?!

– Да ваши милости Николаи Петровичи! Нешто можно себя так изнурять! - воскликнул Никодимка. - Целый день не евши, не пивши! А в такую жару пить-то надобно! Окрошечка холодненькая, прямо с погреба, кваску жбанчик!…

Судя по корзине, стоявшей у него на коленях, той окрошечки и того кваску хватило бы на драгунский полк. Вот только драгуны были далеко - одни патрулировали Ходынский луг, где еще длился праздник, другие - дороги, ведущие к Москве, потому что в такие дни можно было ожидать всяких безобразий.

– Я тебя сейчас из экипажа выкину.

– Да ты что, Николаша! - вступился Левушка. - Коли ты окрошки не желаешь, так я поем! Детинушка старался, а ты его выкидывать? Не бойся, Никодимка, не выдадим!

Карета меж тем приближалась к Охотному ряду.

– Вашга милость, дозвольте, я дорогу показывать стану, - сказал Ваня Носатый и, обернувшись, чуть приоткрыл зарешеченное окошечко. - Сеня, правь прямо, повернешь на Никитскую - и по Никитской до ворот!

– А что не по Тверской? - спросил Архаров.

– Так оно короче выйдет. Я знаю, как к бродам выехать. Всякое на тех бродах бывало, ваша милость…

Архаров знал, что карета, пересекающая реку по ступицу в воде, совершенно беззащитна, и прекрасно понял, что вспомнилось Ване.