– Да слышу, слышу…

– Сказано - поджечь дом, - передал Макарка.

– Господи! Так ведь огонь перекинется…

– Не перекинется.

– Почем ты знаешь?

– Пертовый маз сказал.

И точно - Архаров принял это решение, несколько минут глядя на небо. Облака стояли недвижно - день был совершенно безветренный. Искры и клочья горящей соломы с крыши не должны были разлететься по соседним дворам. Опять же - не столь нужен настоящий пожар, сколь дым и шум - чтобы выкурить из дома злодеев.

Федька пополз меж грядок, высматривая, где тут дровяной сарай или хоть поленница у стенки.

Макарка на корточках, гусиным шагом, отправился докладывать и занимать отведенный ему пост.

Архаров встал в тени под старой липой. В Москве он имел липу прямо у себя во дворе, но не такую огромную, Тут же оказался окружен облаком сладкого аромата, и это ему не понравилось. Но и на солнцепек выходить он не хотел, потому что был в тяжелом кафтане с галуном.

Ему казалось неприличным, как Левушка, бегать в одном камзоле - пусть даже в сельской местности. Левушка - молодой вертопрах, да еще в отпуску, а Архаров - обер-полицмейстер при исполнении обязанностей. Его фигура должна иметь солидный и благообразный вид. Без кафтана же как-то нелепо. Вот и парься теперь…

– Ага… - сказал Левушка. - Слышишь?

Они видели из переулка забор того двора, где укрылся «черт» с приспешниками. За тем забором начиналась долгожданная суета.

– Прелестно, - отвечал Архаров. - Сейчас побегут.

Левушка вытянул из ножен шпагу - не щегольскую шпажонку длиной менее аршина, а хороший клинок в вершок с четвертью шириной, от эфеса до острия - аршин и пять вершков, длина для всякого противника несколько неожиданная. Глядя на него, высокого и тонкого, посторонний человек бы усомнился, что это тяжелое оружие ему по руке, но Левушка, будучи одним из лучших фехтовальщиков Преображенского полка, давно уже приучил кисть и пальцы к этой тяжести.

Он глядел, не отрываясь, на ворота - и дождался. Их стали отворять, показалась чья-то спина в грязной рубахе, исчезла, опять возникла - человек пытался вывести испуганного коня, запряженного в телегу.

Архаров ждал. Он должен был увидеть лицо этого человека прежде, чем стрелять. И увидел - оно оказалось бородатым, мужицким. Хозяин дома вряд ли был полноценным сообщником злодеев.

И тут раздался выстрел, другой, третий, и над сонным сельцом зазвенел молодой и радостный Федькин голос:

– Ко мне, архаровцы!

Где-то пронзительно закричали женщины.