Нельзя сказать что я сильно пересрал. Я пересрал так, как ни разу до того в жизни. Позже потом правда бывало и похуже, но в тот момент это было ещё несущественно. Я не насрал к счастью в штаны и не обоссался почему-то, я не поднял даже дежурного по роте, потому что я вообще ничего не мог. Я просто так стоял.

Потом Медведь ещё немного посопел и ушёл в сторону наверное помойки доедать не съеденную нами за ужином тухлую капусту. Я знаете ли не стал выглядывать, чтобы посмотреть, куда он там направился.

А во второй раз я видел Медведя уже совсем издалека. Он выскочил на пригорок по медвежьим каким-то делам и ускакал куда-то вдаль.

Многие люди думают, что лошадь скачет. На самом же деле, лошадь СОСЁТ, а вот Медведь действительно скачет.

Был ещё правда совсем первый, будем считать его нулевым, раз. Это когда-то давно совсем в детстве мы объедали лесную малину с родственником моим Витькой, а с противоположной стороны кустов пристроился тоже кто-то очень большой и необъяснимый, но это не считается, потому что мы его не узнали.

2 июля 2004

Печальные несколько мысли о времени и о себе приходят в голову, когда видишь на мемориальной доске изображение человека, с которым выпивал водку.

Это я вчера ехал по большой пушкарской в маршрутке, и заметил вдруг такую доску на стене дома, в котором жил драматург Володин.

Нельзя сказать, что я был «знаком» с Александром Моисеевичем, я просто пару раз видел его на каких-то мероприятиях в центре современной литературы на набережной макарова.

На одном из таких заседаний, посвящённом литературе в сети интернет, тогда этот вопрос почему-то всех занимал, Александр Моисеевич мирно дремал рядом с драматургом Штемлером. Драматурга Штемлера интернет впрочем тоже совершенно не интересовал. Оживился он только один раз во время выступления Житинского. «И сколько там платят, в этом вашем интернете?» — поинтересовался драматург Штемлер. «Нисколько» — развёл руками Житинский. «Ну, это… — драматург Штемлер возмущённо пожевал губами, — Это ну я не знаю что». И потерял всякий интерес к интернету уже навсегда.

После этого заседания состоялось как всегда небольшое распитие в бильярдной и там я подошёл к Александру Моисеевичу чокнуться с ним пластмассовым стаканчиком с водкой. Не знаю зачем я это сделал, это глупое довольно действие, но вот почему-то подошёл. Александр Моисеевич без всякого интереса посмотрел на меня пьяненькими своими глазами, и безропотно чокнулся. У него был очень растеряный и одинокий вид человека, который не понимает, зачем он здесь, почему и кто вообще эти люди. Со мной такое тоже иногда случается, впрочем, да и со всеми наверное.