– Сколько раз я давал себе слово не раскрывать женщинам имена их соперниц. Никогда, ни под каким предлогом…

– А ведь все очень просто, штурмбаннфюрер. Жанна д’Ардель – хорошая знакомая подруги штурмбаннфюрера Умбарта.

– Только и всего, Лили…

– Ну-ка повторите, повторите… – мгновенно отреагировала Фройнштаг.

– Что именно?

– Имя, мое имя. В таком виде, в каком вы его только что произнесли.

– О, Ли-ли… – по слогам, манерно закрыв глаза, продекламировал Скорцени. – Нравится? То-то же. Только учтите: впредь я все равно буду обращаться к вам так, как полагается обращаться к офицеру СС, госпожа Фройнштаг. А пока что будем считать, что вопрос со звонком мадемуазель д’Ардель закрыт.

– А нападение на наш отель? Как быть с ним?

– Побойтесь Бога, унтерштурмфюрер, – поморщился Отто. – Не ставьте меня в глупое положение.

– Нет уж: в данной ситуации пусть лучше Господь убоится меня. Я знаю, что говорю. Я чувствую…

Скорцени застегнул френч на последнюю пуговицу и только тогда лениво, неискренне рассмеялся.

– Вы неисправимы, Фройнштаг. Ваша фантазия возводит меня в ранг наследника австрийского престола.

– За престолонаследниками сейчас никто не охотится. Они не представляют никакого интереса.

– Как и я.

– Что касается вас, то вы – из-за убийства которого начнется третья мировая[49], «самый страшный человек Европы» и «первый диверсант рейха». Советовала бы вам время от времени почитывать газеты. Причем не только германские.

– Дельный совет, – возился Скорцени с галстуком.

– Меня не оставляет предчувствие, что за вами началась настоящая охота. И не только за телом, но, судя по усилиям княгини Сардони, и за душой – тоже.

– Там, по-моему, тоже – за телом, – мрачно отшутился штурмбаннфюрер.

– Это вам так кажется, Скорцени, что княгиня польстилась вашими телесами, – вновь блеснула своей прирожденной зловредностью Фройнштаг, – уверена, что на самом деле она отрабатывает свой хлеб ради иной цели.

«Тогда встает вопрос: „Кто ты?“ – взглянул на нее из-под нахмуренных бровей штурмбаннфюрер. – Неужели приставили? Даже ко мне? Но кто? Кто посмел? Бред. Не может быть».