– А это что? Тут гараж, а здесь что?

– Баня? – предположил один из оперов.

Расков взялся за рацию.

– Внимание всем. Есть картинка. Группа один, докладывайте.

– Нет движения, прием.

– Группа два, выдвигаемся на позицию.

Из окон фургона, откуда Бегин следил за разворачивающимся снаружи действом, было видно, как цепочка людей в черной униформе, в шлемах и с автоматами, двинулась к углу забора. Головной боец нес тяжелый бронированный щит с прозрачным узким окном-бойницей, затянутой бронированным закаленным стеклом. Прижимаясь к стене, они подкрались почти вплотную к входной двери на территорию и замерли под камерой. Еще шаг – и головной мог попасть под угол обзора.

– На месте, как поняли.

– Готовность один. Первый?

Бойцы замерли в ожидании. Головной закрывался щитом, хотя их позиция была прикрыта снайперами из дома напротив. Бойцы номер два и номер три готовили таран, номер четвертый снял с плеча дробовик со спецпатронами на случай, если дверь окажется крепче ожидаемого.

– Все готовы? – зачем-то уточнил Расков.

– На местах. Ждем команды.

Все было готово к штурму. Бегин посмотрел на часы: 17.03. Рябцев пристально следил в окно за притаившимися под камерой наблюдения черными силуэтами бойцов. Глаза Раскова бегали по экрану монитора, изучая территорию двора и ища возможный подвох. Подвоха не было.

В этот момент эфир прорезал голос снайпера:

– Есть движение! Опускаются ставни!

– Повторите?

– Фасадная сторона дома, одновременно закрываются металлические рольставни на всех окнах!

– Что за черт?..

А потом движение появилось и на мониторе. Камера, установленная на парящей где-то высоко вертушке, зафиксировала, как из строения во дворе, похожего на баню, выскочил человек. Он бежал к центральному входу в дом и что-то кричал.

– Что это?! Кто слышит, доложите!