И объяснил Камерон, что теперь речь идет о расследовании убийства, поведав, в частности, о фейерверках и отправке зеркал во Флоренцию. При этом я все время пытался оценить поведение двух женщин, чтобы найти разгадку их подлинных отношений: состояли ли они в лесбийской связи, или же просто две привлекательные молодые особы прибыли в Бодрум и случайно там встретились? Чей же все-таки голос слышал я в спальне Французского дома? Кто была та женщина, которая знала о тайном ходе и, как я был уверен, выманила Доджа к краю утеса и столкнула его? Неужели Ингрид?

– Таким образом, у нас есть фотография Доджа и убийцы, сидящих в библиотеке. Единственное, чего не хватает, – его лица, – заключил я.

Обе женщины глядели на меня пораженные: слух о существовании этого фото еще не дошел до них.

– Это была ваша идея – проявлять зеркала? – спросила Ингрид, и я почувствовал, что атмосфера нашей встречи изменилась. Если даже этой дамочке и не понравилось, как я одет, она теперь явно зауважала мои аналитические способности.

– Моя, – скромно ответил я.

– Чертовски оригинальная мысль, – задумчиво произнесла она.

Я стал объяснять, с какими трудностями сталкивается каждый, кто пытается незаметно попасть на территорию имения, бросив:

– Поэтому должна быть какая-то тайная тропа или проход.

Развивать эту тему я не стал. Ингрид, наклонившись, взяла свою дешевую сумочку и поставила ее на стол.

– Извините, – сказала она. – Мне нужно принять лекарство от простуды.

Она пошарила внутри, но тут сумочка выскользнула из рук и все ее содержимое просыпалось на стол и пол. Мы с Камерон, нагнувшись, собирали вещи: помаду, мелочь, фотоаппарат в потертом чехле и всякую всячину. Распрямив спину, я увидел, что Ингрид перекладывает со стола в сумочку свое имущество. И обратил внимание на стеклянный флакон с вытравленным на нем изображением цветка.

– Духи? – поинтересовался я, взяв его в руку.

– Да. Я купила их на Большом базаре в Стамбуле, где какой-то парень смешивал компоненты духов вручную. Сильное средство: свалит слона за пятьдесят шагов.

Улыбнувшись, я снял колпачок, опрыскал руку и сказал:

– Гардения.

Бросив на меня взгляд, Ингрид поняла: что-то неладно.

– Не пойму, вы что, по совместительству еще и цветовод?

Выдавив на лице улыбку, она забрала духи, но было уже поздно.

Все мои сомнения, касающиеся ее голоса, вмиг рассеялись. Теперь я знал точно: именно эта женщина была в спальне Камерон. Выйдя из комнаты для гостей и направляясь к потайному лифту, я тогда ощутил в коридоре этот же оставшийся после нее уникальный запах.