Бык, взревев от боли, рванулся ко мне, но его остановило плечо Сарацина, который встал между нами.

– Мы понапрасну тратим время, – сказал он, взглянув на Культуриста и Подручного. – Начинайте.

Я бы и рад был говорить им что-то оставшиеся шестьдесят три секунды, но эти типы, казалось, утратили интерес к моим словам. Двое албанских головорезов потащили меня назад по проходу. Я был удивлен: выходит, у них нет под рукой аккумулятора от грузовика или другого необходимого оборудования?

Ответ на этот вопрос я получил, когда увидел наполненную водой мраморную ванну и понял, что они задумали. Я отчаянно пытался на ходу перестроиться, ибо мысленно подготовил себя к боли, но не к этому ужасу. Мне казалось, что я вынесу зажимы-«крокодилы» и клещи, вырывающие у меня ногти, но теперь волочил ноги по земле, надеясь выиграть время – каждая секунда была крайне важна. Если я не стерплю и заговорю под пыткой, все пропало.

«Сорок два».

Тот наркокурьер в Кхун-Юаме, крутой парень со шрамами от мачете на груди, продержался двадцать девять секунд.

Сарацин остановился у мраморной ванны и по-арабски сказал что-то сестре. Слов я не понял, но его жестикуляция была достаточно красноречива: он предлагал ей пойти немного прогуляться. То, что они готовились совершить, было зрелищем не для женщин.

«Осталось тридцать восемь секунд. Не подведи меня, Бен».

Глава 33

Глава 33

Брэдли тоже следил за временем, но использовал для этого часы, поэтому его отсчет был несколько иным, более точным. По его версии, оставалось сорок шесть секунд.

Тучная няня обливалась путом. Казалось, ее ноги вот-вот подогнутся, не выдержав веса тела. Хуже того, она обмочилась в тот момент, когда поняла замысел Брэдли, и теперь стояла в луже. Действуя согласно моим инструкциям, Бен под дулом пистолета заставил ее и мальчика встать в центре кухни прямо под прочной кровельной балкой. Через семь минут женщина стала хныкать и просить помощи по-турецки. Мальчик, хотя и справился с первым приступом страха, продолжал плакать и звать маму.

Все это страшно действовало Брэдли на нервы, и, если он не смотрел в данную минуту на часы, то сидел, вперив взгляд в пол, с таким выражением лица, словно его вот-вот вырвет. Няня заметила это, несмотря на свое затруднительное положение, и подумала, что, может быть, он все-таки не такой уж плохой человек. Это вдохновило ее вновь пустить в ход свой ограниченный запас английских слов: бедняжка принялась умолять Бена освободить их.

– Молчать! – завопил Брэдли, а потом выкрикнул это еще громче и навел на няню пистолет, когда она не подчинилась.