Я посмотрел прямо в темные глаза Сарацина. В них трудно было не заметить острого ума. «Будь осторожен, Скотт, – сказал я себе. – Предельно осторожен».

Его бородка была аккуратно подстрижена, челюсти стиснуты, а губы решительно сжаты. В этом человеке ощущалась властная сила.

– Как я полагаю, вы искали меня, мистер Спитц, – тихо сказал он.

– Мое имя не Спитц, и я понятия не имею, за кого вы…

Я увидел, как ко мне приближается ботинок Патроса, и весь сжался в ожидании удара, но Сарацин поднял руку, останавливая его.

– Пожалуйста, не надо, – попросил он и скривился, словно ложь причиняла ему физическую боль. – Моя сестра, хвала Аллаху, имеет связи в Турецкой разведывательной службе. Она выяснила, кто вы на самом деле.

– Ваша сестра? – переспросил я.

Сарацин проигнорировал мой вопрос.

– Она мало что знает обо мне, особенно в последние годы, и уж совершенно ничего – о моей работе. Но Лейле хорошо известно, что случается с мусульманами, на которых ведут охоту люди вашей профессии. Ни для кого в арабском мире это не секрет.

– Я агент ФБР, – повторил я сквозь красную пелену боли. – Меня зовут Броуди Уилсон. Расследую убийство.

– У меня мало времени. Собираюсь задать вам несколько вопросов, и вы скажете мне все, что я хочу знать. Договорились?

– Что вам сказать? Я никакой не Спитц и не понимаю, о чем мы тут вообще говорим.

«Девяносто восемь».

Эх, звонок Брэдли был бы сейчас очень кстати. Мое колено раздулось, волны тошноты накатывали одна за другой, а грудь превратилась в сплошную область боли, и мне было трудно говорить из-за разбитой скулы.

– Не испытывайте судьбу, мистер Спитц, – сказал Сарацин. – Вы американец и, по-видимому, не верите в Бога. Когда вы окажетесь у края бездны и вас станут ломать на колесе, к кому вы будете взывать о помощи? Вы наделали много мелких ошибок, оставили на своем пути немало следов. Словом, совсем не так хороши, как вам кажется. Ну и как вы думаете, почему вы совершили все эти промахи? Чья рука меня защищает? Кто доставил вас на это место? Лейла аль-Нассури? Да ничего подобного! Все это случилось по воле Аллаха.

Я ничего не ответил и стал оседать, как бы обмякнув и признав свое поражение. Культурист и Подручный слегка ослабили свою хватку, чтобы поддержать меня, а я сделал резкое движение вперед, используя собственную голову как единственное доступное мне оружие, и попал макушкой в лицо Николаидиса, разбив ему нижнюю губу. Патрос отлетел в сторону, выплюнув два зуба, рот его наполнился кровью.

«Отлично, я выиграл еще несколько секунд. Давай Бен, не тяни. Обмани их».