И, значит, никакого смысла пугаться нет. Пугается тот, кто на что-то надеется. Он — не надеется…

Потом один за другим к нему стали подсаживаться молодые, с сытыми рожами, «желающие ему исключительно добра» «друзья», которые долго, одинаковыми голосами убеждали, уговаривали, призывали его одуматься, проявить сознательность и помочь власти. Добровольно помочь.

Он молчал.

Тогда его обвинили в непатриотизме, в нелюбви к отечеству и прочих антигосударственных грехах.

Он слушал, но молчал.

Стали предупреждать, пугать, грозить, стращать.

Он кивал, но все равно молчал.

Потом ему сказали, что он «дурак», и пригласили «врачей».

Пришел человек в белом халате, замерил ему давление, вытащил из кейса ампулы, надломил у одной из них хоботок, втянул в шприц содержимое.

Похоже, «сыворотка». И похоже, двойная доза…

Игла вошла в вену, и Резидент «поплыл».

Его о чем-то настойчиво спрашивали, на него надвигались лица и стены, ему неудержимо хотелось болтать, и он болтал, рассказывая о чем угодно, кроме того, о чем его спрашивали.

— Говори об офицерском заговоре! Что ты знаешь об офицерском заговоре? — направляли его.

А он им толковал о своих сексуальных пристрастиях.

— Ты об офицерах!.. А он о детских грехах.

Он растрачивал «сыворотку» на пустяковые признания.

— Вот сволочь!..

Потом в его «палату» пришел и против его койки сел крупный, с очень выразительным лицом мужчина.

— Смотрите на этот шарик, — показал он на блестящий стальной шарик в своей руке. — Внимательно смотрите. И внимательно слушайте меня.

Вам очень хорошо…