- Подождите-подождите, - ничего не понимая, затряс головой Бэйтс. – Какой симбионт? Какие, нахрен, триархи? Откуда вы знаете, сколько в мире квантовых компьютеров? Это самая охраняемая тайна любого государства. Вы где были, агент Адамс.

- У русских, - просто ответил цэрэушник, глядя на экран прямо в глаза одному из самых влиятельных людей в Америке. – Они уже давно веду исследования по этой теме, и то, что я от них услышал, мне очень не понравилось. Речь идет о выживании человечества. О нашем с вами выживании.

Набрав полные легкие воздуха, глава МВБ закрыл глаза и медленно выдохнул. Опять русские... Теперь все стало на свои места – и крушение самолета, на котором летел Адамс, и его отсутствие почни двое суток и его чудесное появление, и необъяснимые сбои в квантовых компьютерах по всему миру. Черт возьми! Если то, что говорит Адамс правда, лучше было бы действительно прилететь к нему на базу связи в Аризону.

Китай..

Несмотря на щедрое вознаграждение полученное от МГБ Китая и знаки уважения оказанные ему лично Президентом, Монтини после сеанса во Владивостоке находился в грустном и даже немного подавленном настроении. Подружки его не радовали, изысканная еда и алкоголь тоже. Он даже хотел попросил Гао достать ему травки, но потом передумал. Китаец хоть и умел радоваться жизни, но наркотики на дух не переносил. Даже в медицинских целях. К тому он был плотно ангажирован начальством и, судя по его сосредоточенному виду, оно отнимало всё его время и силы.

Поболтавшись без дела пару вечеров по Пекину, Майк решил сменить обстановку и попросил вертолет, чтобы навестить монастырь с мумиями, где несколько недель назад состоялся контакт с Сингулярностью. Он хотел пообщаться с монахом и восстановить нарушенное горькой правдой душевное спокойствие. Гао, поворчав немного выделил итальянцу вертолет, и на следующее день он уже пил чай в жарко натопленной столовой, молча глядя на непроницаемое лицо настоятеля.

Чай был теплый как парное молоко, с терпким, немного горьковатым ароматомместных трав. После нескольких глотков тяжесть из головы ушла, а на душе стало спокойно и тепло. Именно это сейчас так было необходимо итальянцу, пытающемуся разобраться в своих чувствах.

С одной стороны вся эта история с Сингулярностью захватывала его как ученого, своим вселенским масштабом и невероятностью. Сознание того, что он познал «теорию всего» грело его душу. Но это знание не радовало потому, что поделиться с ним с другими было невозможно. Да и пришло оно к нему само, а не в результате его личных мысленных усилий, которые могли бы подтвердить его гениальность. Конечно, можно было запастись попкорном и из удобного кресла наблюдать за происходящим с циничной улыбкой человека знающего и последовательность действий, и конечный результат. Но даже в этом радости было мало, ведь он сам был частью этого действия, безвольной пешкой в шахматной партии разыгрываемой симбионтом на доске человеческой цивилизации. И это было грустно.