Слова вторглись в мысли Марко, и связь нарушилась. Он почувствовал небольшую головную боль, но не такую сильную, как когда он устанавливал связь со Станусом, после которой он часами не мог нормально соображать. Кроме того, цыган почувствовал острую боль в правой лодыжке, которая тут же прошла, и повернулся к своей бабушке.

– Марко, ты меня слушаешь? – спросила она.

Ее внук моргнул и улыбнулся.

– Да, – просто ответил он – так спокойно, как только мог после того, как увидел человека, который пытался убить его сестру, увидел гораздо более отчетливо, чем она его ему описала.

– Так ты собираешь им сказать, что сейчас не лучшее время для песен и плясок? У нас будет достаточно времени, чтобы отпраздновать, после того как я помогу Микле.

Тут Марко, наконец, услышал какофонию, стоявшую рядом с деревней. Местные жители начали собираться, чего он боялся с тех пор, как бабушка сказала, что Аня скоро вернется домой. Громко играла музыка, и вообще стоял ужасный шум, и Марко почувствовал укол зависти, а кроме того, забеспокоился, что на Патинаш прибыло слишком много членов племени Иедды, что слишком много глаз увидят происходящее внизу на курорте. Сборище было сейчас совсем не к месту.

– Я позабочусь об этом, – сказал молодой цыган, повернувшись и последний раз погладив Миклу по щеке. Волк заскулил и снова затих, а Марко вышел, не посмотрев ни на бабушку, ни на сестру.

– Боюсь, что твой брат навлек на нас большую беду, – сказала мадам Корвески, проводив внука глазами. – Он сделал это ради цели, которая кажется ему благородной, но я боюсь, что это нас погубит.

Аня вытерла слезы и посмотрела на бабушку.

– Поэтому я должна остаться?

Королева цыган улыбнулась и окинула взглядом свою внучку, подав ей руку, чтобы та помогла ей встать с большого кресла.

– Нет, не поэтому. Твоя миссия во имя колена Иедды подошла к концу. Нам больше не нужно следить за тем, что происходит в мире и особенно – в Израиле.

– Я не понимаю, – сказала Аня, помогая бабушке подойти к двери, которая лежала на двух огромных козлах из амбара. Он смотрела, как старая женщина положила иссушенную руку на плечо Миклы, стараясь не прикасаться к его голове. Мадам Корвески хотела, чтобы он спал, пока она будет делать то, что задумала. Она легонько погладила его, и волк фыркнул, а затем затих.

– Мы на перепутье, дитя мое. Мир начал собирать больше информации, чем бы можем скрыть. – Королева цыган повернулась и печально посмотрела на Аню. – Боюсь, что причиной этому стал твой брат. Он был слеп, а теперь начинает понимать, что сделал, и видеть, каким событиям дал толчок. – Мадам Корвески посмотрела на Миклу и погладила густой мех спящего животного. Она нежно провела рукой по всей длине волка, прихрамывая на ходу.