Аня подошла, чтобы помочь старухе, но та покачала головой, дотронувшись рукой до места перелома на задней правой лапе животного.

– Он сделал это, думая, что облегчит жизнь нашему народу. А теперь миру стали известны многие вещи, и эти знания не должны покинуть эти горы.

– Дурак, – сказала молодая цыганка, покачав головой при мысли о наивности своего старшего брата. – Что нас ждет? – спросила она, боясь услышать ответ.

Старая цыганка замерла, нащупав небольшой перелом кости. Она наклонила голову и закрыла глаза. Мадам Коовески чувствовала свое собственное прикосновение на своей опухшей лодыжке и знала, что оно успокаивало не только ее, но и Миклу тоже. Она кивнула и глубоко вздохнула.

– Все не так плохо, как я думала, – сказала она, улыбнувшись, и потерла рукой мускулистую ногу голиа. – Мы тебя быстро починим, неуклюжий волк, – добавила цыганка, смеясь над своими собственными словами.

– Бабушка, что нас ждет? – повторила Аня.

– Ничего, кроме полного краха нашего образа жизни. – Старуха сказала это слишком спокойно, и ее внучке показалось, что она неправильно ее поняла.

– Все не может быть так…

– А я не уверена, что это плохо.

Теперь Аня была полностью шокирована. Она ухватилась за старую деревянную дверь, чтобы устоять на ватных ногах, и почувствовала, что ее сердце разбилось от мысли о том, что они потеряют гору и все то, что они защищали три с половиной тысячи лет.

Не успела Аня ничего сказать, как старуха подняла руку, останавливая ее поток вопросов.

– Мы обсудим это после того, как я позабочусь о Микле. Нужно отправить его в храм, как только ему станет получше. Остальные голиа, возможно, успокоятся, когда он вернется невредимым.

Младшая Корвески стала смотреть, как ее бабушка готовится к целебным заклинаниям, которые должны были облегчить боль не только Миклы, но и ее самой. Внучка подошла, взяла ее под руку и помогла ей дойти до кухни, которая была всего в нескольких шагах.

– И тогда мы обсудим этого высокого американца, которого ты привела домой, – сказала цыганская королева.

– Он спас мне…

И снова улыбка и поднятая рука прервали Аню.

– Ты знаешь, как я отношусь к таким сюрпризам. Ты всегда приносила домой животных, потому что они были больны или нравились тебе. – Пожилая женщина повернулась к молодой, все еще улыбаясь. – Но мне кажется, что этот найденыш значит немного больше для моей внучки.

Ее рука опять не дала Ане ответить, и та начала злиться, пока ее бабушка копалась в своих коробках и шкафчиках в поисках вещей, которые были нужны для целебного заклинания.

– Я цыганка, дорогая моя, и некоторые истории о нас – правда. Я знаю, что ты долго отсутствовала, поэтому допускаю, что у тебя могут быть сомнения. Но я чувствую, что этот мужчина завладел твоим сердцем. – Старуха прекратила копаться и повернулась к молодой женщине, которая выглядела в точности как бабушка в ее возрасте. – Послушай меня, девочка, – сказала она, перестав улыбаться и крайне серьезным тоном. – Все скоро изменится, и сейчас не лучшее время для того, чтобы рядом с племенем Иедды находился твой американец.