– Уходи! – кричит дед. Он открыл окно, и они глядят друг на друга. – Ночь на дворе, Иван, уходи!
Потом друг на друга смотрят Лео и дедушка, пока Лео не отводит глаза.
– Бритт-Мария! Выходи, Бритт-Мария! Твое место не здесь!
– Я вызову полицию, Иван!
– Ты? Паршивый Аксельссон?
– Если ты не уберешься!
– Бритт-Мария уедет со мной. Домой. К семье.
– Все, я закрываю окно. И если ты не уйдешь… вызову полицию. Слышишь, Иван? Вызову полицию.
Дедушка закрывает окно, гасит свет. Папа впервые отпускает руку Лео и грозит кулаком дому, дедушке.
– Бритт-Мария! Нечего сидеть там, как паршивый Аксельссон! Выходи! К
Окно по-прежнему закрыто, в доме темно. Папа выхватывает у Лео пластиковый пакет, который тот прижимал к груди, достает бутылку.
– Выходи! Или я вас сожгу! Все спалю к чертовой матери!
Папа протягивает бутылку Лео. Руки Лео безвольно висят.
– Лео, целься в окно полуподвала.
Руки по-прежнему не двигаются. Лео не берет бутылку. И не смотрит на папу, смотрит в землю, в траву.
– Мы выгоним ее оттуда огнем. Понял?
Он достает из нагрудного кармана зажигалку, подносит огонек к горлышку бутылки, к тряпке, которую пропитали бензином и протолкнули внутрь, как корм в гусиное горло.
Тряпичные лепестки становятся желтыми и оранжевыми.
– Бритт-Мария! Это твое решение! Твой выбор!