– Я велел тебе идти домой, – сказал Карлстрём, в трубке слышались рождественские песни и детские голоса. Джон Бронкс вспомнил последнее Рождество, свой визит в этот красивый дом в красивом районе. Год назад. И до сих пор расследование не завершено.

– Я в машине, направляюсь в Хебю, сейчас проезжаю Ринкебю.

– Джон, черт побери…

– Это они.

На перекрестке Рутебру – красный сигнал светофора, и он проехал прямо на красный. Карлстрём молча ждал. Потом повернул трубку в комнату, рождественские песни стали громче.

– Слышишь, Джон?

Старомодный патефон. Иголка царапает по винилу. “I’m Dreaming of a White Christmas”[33].

– Рождественские песни, Джон. Ветчина. Глинтвейн.

– Мне нужна группа спецназа по борьбе с терроризмом.

– Джон?

– Я знаю, это они.

– По словам одного из свидетелей, человек, стоявший на стреме возле банка, значительно старше остальных, медлительнее и неповоротливее тех, что находились внутри.

– Это они.

– Раньше среди них не было пожилых мужчин. Так?

– Леннарт?

Впервые за десять лет он назвал Карлстрёма по имени.

– Да?

– Мы никогда еще не были настолько близко. Но коллегам в Хебю нужно подкрепление. Они уже обстреляли одну из патрульных машин.

“White Christmas” наконец-то кончился. Теперь веселый детский хор радостно затянул “Frosty the Snowman”[34].