В последние годы его чаще звали не по имени — Юрась, а по детскому прозвищу «Могутный».

Ему было лет восемь, когда в лесах около деревни проходили маневры улан. Пацанва куда только не лезла, чтобы посмотреть, как кавалеристы «воюют». А насмотревшись, все решили, что когда вырастут, будут такие же сильные и ловкие. Настрогали себе сабель и винтовок — в войну играть. В какой-то день Юрася набили хлопцы. Он был не то чтобы мелкий, скорее некрупный, с большими чуть на выкате глазами, привыкший нянькать младших сестренок в заводилах не числился, крепкими драчливыми друзьями не обзавелся, а потому в детских ссорах ему порой доставалось от более сильных или дружных сверстников.

Обиженный хлопец тогда ушел в лес, где набрел на густые заросли папоротника. Деревянная сабля рубила не хуже косы. Ах, как же сладко было представлять: вот он вырос, поступил в уланы и теперь разбирается с обидчиками, а заодно и со всеми другими врагами. Кто эти «враги» он и сам не знал, но рубил со всей искренностью детской души.

Увлекшись, мальчик не услышал подъехавших улан. С улыбкой понаблюдав лихую рубку и послушав «Вось вам! Вось вам! Вось!» кавалеристы заулыбались, послышались смешки, всхрапнули, звякнули уздечками кони и, обернувшись на звук, хлопчик замер испуганным зайчонком.

Летний пронизанный лучиками солнца лес, шелестящая под теплым ветром листва, запах травяного сока. Затененная низинка, где замер в испуге щупленький хлопчик в белой испачканной невесть чем льняной рубашонке и драных штанах с деревянной покрытой зелеными потеками саблей. Эта живописная картинка: вызвала улыбки на загрубевших лицах усталых кавалеристов.

Старший среди них похвалил «рубаку»:

— Могутный хлопец! Вон, якую гару ворагав зьнишчыв! Падрасце нам на змену прыйдзе![62]

Улыбки стали шире, смех громче. Раздалась команда и лес услышал знаменитые уланские «журавейки»[63].

Грязные до черноты и ороговевшие до полной нечувствительности босые ноги стремительно несли домой обладателя мальчишечьего богатства: четырех гильз, двух пуговиц с орлами и уланской кокарды.

А в недалекой вёске его ждало ещё одно приобретение: прозвище «могутный хлопец». Дзявчынки, собиравшие неподалеку ягоды, стали невольными свидетелями встречи и раззвонили о ней всем, имевшим желание слушать…

— Халера! — зашипел поскользнувшийся Злобыч, отвлекая Юрася от воспоминаний.

— Тихо ты, мехам ляснуты[64], побудишь всю вулицу!

— Да и што? Нихто носа не высуне. Побоятся. Немцы парадок навели!

Маленький домик в середине окраинной улочке — цель их прихода в город был темен. Они зашли привычным ходом со стороны пустого огорода, по тропке, выбитой по самому краешку участка.