Мужчины улыбаются.

– Тогда, если вы больше не нужны этим симпатичным агентам, можете отправляться. Если хотите, принесу документы на выписку.

Дешани смотрит на Вика, тот согласно кивает.

– Принесите, пожалуйста.

Метель, заносившая снегом Роузмонт, только начинает смещаться в сторону Хантингтона. Мама везет нас домой, и Эддисон, хотя пассажир из него тяжелый, настаивает, чтобы я села впереди. Сам он садится сзади и никак не может найти себе удобное положение. Когда мама останавливается возле аптеки – купить бинты и все прочее, – мы с ним остаемся в машине. Однако уже возле бакалейного – не того, что рядом с шахматным павильоном, – я расстегиваю пряжку ремня безопасности.

– Уверена, что всё в порядке? – спрашивает мама.

– Хочу чего-нибудь на десерт, только не «Ореос».

– Ладно, идем.

Эддисон тащится за нами через весь магазин, повесив на руку корзину, и я даже представить не могу, как мы смотримся со стороны. Хотя нет, немножко могу. Он – в футболке с девизом и расстегнутой толстовке под пальто, я – в пижаме и бинтах, и мама – в костюме. Из обуви у меня больничные носки. При этом выражение на мамином лице не располагает к шуткам в мой адрес.

Такое выражение удается ей особенно хорошо.

Настоящая стервозная физиономия.

В кулинарии берем по сэндвичу, потому что на готовку дома рассчитывать не приходится, и еще кое-что на завтрак, после чего проезжаем вдоль полок с мороженым. Я нахожу апельсиновый шербет – он легче для горла, чем мороженое. Мама и Эддисон долго пререкаются и, не сошедшись во вкусах, берут по пинте каждый. Юноша-кассир, придвигая покупки к сканеру, смотрит на меня большими глазами.

– Что с тобой?

Эддисон уже собирается вмешаться, но я отвечаю пареньку вежливой улыбкой.

– Одержимый дьяволом пневмомолоток. Мы нарисовали диаграмму в гараже – там, видишь ли, места побольше, – исполнили ритуал, а потом и не заметили, как шнур упал в круг вызова.

Кассир открывает рот, но тут мама хлопает меня по плечу.

– В следующий раз будешь внимательнее перед тем, как начинать заклинание. Хорошо, что успела отправить его обратно.

Эддисон отворачивается к пакетам, чтобы парнишка не видел, как он улыбается.

Краешек нормальности в этот безумный, ненормальный день.