— Как он меня достал! — фыркнул комиссар и отвернулся.

— Меня, если честно, тоже, — кивнул Старшина. — И тем не менее, Варяг Елисеевич, что скажете? Молодой человек сказал, что ваших товарищей заменить некем. И не нужно.

Яхонтов задумался. Он смотрел какое-то время на укатанный снег, затем мотнул головой.

— Он прав. Новые люди. Сложно все это. Я понимаю, что подспорье. Но… Мы управимся. Мы сможем. Я знаю это наверняка.

Старшина покачал головой.

— Вы хоть понимаете, что впереди у вас враждебная территория? Чужая страна…

— Враждебная территория? — Яхонтов улыбнулся. — А по какой мы шли до этого? Да, мы шли по своей земле, но что нас ждало каждый раз? Отчего мы потеряли трех товарищей? Что может быть враждебнее этого Гау или черновиков? Чумных крыс или всяких разбойников да вандалов? Только сам ХАРП… Но для него у нас есть веский аргумент. Нет, Старшина. Нам никто не нужен в нашей миссии. Только мы сами и вера в победу. А что до враждебности… Тут люди и там люди, если кто-то там, конечно, выжил. А люди всюду одинаковые. Просто говорят на разных языках.

— Ну а как быть с языковым барьером? — спросил комиссар, обернувшись.

— Ну, я ведь не прапор с продсклада. Я офицер. Летчик-истребитель. Языку нас учили.

— Вы знаете английский?

— Объясниться, думаю, смогу, ежели что, — кивнул Варяг.

— Неужели вы настолько уверены в своих силах, что не желаете брать с собой обученных бойцов?

— Мы уверены, что делаем богоугодное дело, — пожал плечами Яхонтов.

— Знаете, мой опыт подсказывает, что чаще те, кто делает богоугодное дело, оказываются распятыми. А добиваются результатов, как правило, те, кто потворствует козням Сатаны. Впрочем, будь по-вашему. Мне остается лишь пожелать вам удачи.

«Богоугодное дело? — подумал Николай. — Мы всю дорогу убиваем. Всю дорогу убивают нас. Какому богу это угодно?»

— Прощайте. Удачи вам, — сухо сказал Старшина и протянул им здоровую руку.

* * *

Прожектора самолета Ил-76 разбивали утреннюю темноту, которая еще не уступила свой пост мрачному рассвету. Стальная птица монотонно гудела в предвкушении запуска двигателей. По обе стороны от самолета вперед убегали вереницы горящих факелов. Где-то далеко впереди взмыла красная сигнальная ракета. Значит, полоса очищена от техники и людей. Она свободна. Можно взлетать.

Николай сидел уже на своем привычном месте. Варяг на своем. Сквернослов снова полез в штурманскую кабину. Позади пустовало кресло. Проверявший механизацию Яхонтов обернулся и какое-то время смотрел на него. Там ведь сидел во время полета до Якутии Илья.

— Не хватает его, — вздохнул Варяг и вернулся к приборам.