— А по вашим воркованиям не скажешь, — неожиданно сам для себя встрял Оборотень.

— А ты откуда знаешь? — удивился Митя, кажется забыв про угрозу, которая нависла над ним в виде пистолетного дула.

— Слышал. Я был электриком, когда ты приходил за шмотками.

Брат присвистнул, пораженный этой информацией.

— Кстати, да, — Лена ослабила напряжение, потому что жадно схватилась за информацию, которая ей помогала мстить чисто женскими приемчиками — язвительностью и издевками. — Он захаживал в твое отсутствие к Мариночке. Спроси, сколько раз он ей вставил. Поди, женщине при муже, который в бегах, в охотку было покувыркаться с таким сладким красавчиком. Ты себе не представляешь, какой он нежный и внимательный в сексе.

Митя не обиделся. Он, воспользовавшись мигом Лениной слабости, просто перехватил у нее пистолет. Обида и напряжение вырвались из девушки, как пар из разорвавшегося от накала и давления котла. Слезы брызнули из глаз, тело забилось в конвульсиях, руки и ноги, казалось, ослабли в один миг. Она, шатаясь, отошла в сторону и сползла на корточки, опираясь спиной о комод.

— Дима, возьми меня с собой в Кейп-Таун, пожалуйста, — рыдала она, уронив голову на руки.

— Митя, тебе с ней будет проще в чужой стране, — пожалел девушку Оборотень.

— Не говори ерунды, — отрезал брат. — Все для меня сейчас только обуза, в любой стране. Даже в этой. К тому же ни о какой преданности с ее стороны говорить не приходится. Этой женщиной рулит только личная выгода, расчет. Да ты на себя посмотри! Она тебя использовала. А ты ее жалеешь! Не будь дураком! А мне она нужна была только как осведомитель. Если бы я с ней не крутил, она бы сдала меня своему Игорю в два дня. А я сделал грамотный тактический ход, сделал слугу своего врага своим слугой. Плата, собственно, была мне самому приятной. Трахать красивую бабу гораздо приятнее, чем некрасивую. И уж тем более она гораздо лучше резиновой куклы. Зато, удовлетворив мои фантазии, довольно распущенные, не постесняюсь сказать я, она уже больше не могла сдать меня. Я мог творить за спиной Столыпина все что хотел. А эта дура мне помогала. Она решила, что я поделюсь с ней всем, что оттяпаю у Игоря Леонтьевича, потому что якобы я ее люблю. Бабы — гнилые существа. Они за любовь готовы предать принципы. Любовь — это миф, это самообман. С бабами удобно. Вот Лена сама придумала любовь, сама с ней и игралась.

Дима решил, что все сказал и что игра закончена в его пользу, он опустил пистолет, затем поднял его, пробуя на вес, потом, играясь, нацелился на сидящую на полу несчастную, раздавленную морально девушку. Глядя на нее через прицел, он продолжил свои издевательские рассуждения: