«Крысы» для клана опасны и болезненны, но, в принципе, переносимы. Желябов опасен втройне, это уже едва ли ни нокаут, смотря по ситуации, и как минимум нокдаун.

А связка «Желябов — “крысы”» будет однозначно фатальной: после такого удара клан уже точно не оправится.

Нужно решать этот вопрос немедленно, не дожидаясь утра. Потому что утром уже может быть поздно.

Приняв решение, генерал позвонил Валентину:

— Извини, если разбудил, но нужно срочно закрыть одни вопрос. Экипируйся КАК ОБЫЧНО и давай бегом ко мне…

* * *

«Погоревший» Желябов скрывался в резервной загородной резиденции Ковровых.

Когда-то это была дача Виктора Коврова, близкого друга и соратника Старика, и отца двух генералов — ныне действующего и отставного. Получилось так, что Ковров-Самый-Старший ушел из жизни сравнительно недавно, немногим более трех лет назад. К тому моменту у обоих его сыновей было все, что нужно человеку для безбедной жизни; квартиры, загородные усадьбы, парк личных авто и огромные деньги на счетах — поэтому никто из них на отцовскую дачу особо не претендовал: оставили как общесемейный резерв на попечение старухи-домохозяйки и приезжали сюда раз в год, в день памяти отца.

Желябов коротал время в компании квартета «офицеров по особым поручениям» (читай — отъявленных головорезов клана), и все прекрасно понимали, что эти люди находятся здесь не только лишь для того, чтобы скрасить досуг опального генерала.

Ковров с Валентином прибыли на дачу в начале третьего ночи. В окнах гостиной горел свет.

— Как он? — приняв доклад по обстановке, спросил Ковров старшего группы.

— Не спит. Курит. Пьет. Читает книгу, — доложил старший и, слегка замявшись, угрюмо уточнил: — Это… Гхм-кхм… Мне пойти с вами?

Товарищ опытный, битый жизнью, прекрасно понимает — неспроста Хозяин заявился в такую пору.

— Не надо, мы сами, — отказался генерал.

— Может, я тоже останусь? — неожиданно проявил инициативу Валентин.

— Нет, ты идешь со мной. Соберись…

Генерал взял Валентина с собой отнюдь не для поддержки штанов и даже не для соблюдения неписаного регламента Непричастности Первых Лиц.

Это было очередным шагом по приближению человека, который должен стать надеждой и опорой клана, и одновременно уроком жизни. Валентин — парень толковый, должен понять, что это особый выбор. Для сравнения: никого из кровных «сынков» в такое щекотливое дело посвящать не стали. Не доросли еще, ни умом, ни заслугами.

В огромной гостиной, из-за обилия кадочных растений больше похожей на оранжерею, было сильно накурено.

Облаченный в домашний халат Желябов сидел в кресле-качалке перед старым камином, в котором едва тлели почти прогоревшие угли, дымил папиросой и читал затертого до дыр Климовского «Князя…». На каминной полке стояли две бутылки крымской мадеры из погреба Коврова-Самого-Старшего, еще две пустые бутылки валялись на полу. Вход в погреб располагался здесь же, в гостиной, дверь была открыта. Ковров, хоть и не до того было, мимолетно озадачился: вообще-то все ключи находились у него, а дверь в погреб — он помнил совершенно точно — была заперта на амбарный замок.