Проскурин с облегчением подумал о том, что хватило у него ума оставить полетную карту на вокзале, в камере хранения. Если его и схватят сейчас, то скорее всего сразу не убьют. Да и инкриминировать ему особенно нечего. Пушка у него при себе только служебная. А вся та лабуда, которую на него понавешали… Так от нее и отмотаться можно. Стоит потянуть время, а там, глядишь, появится шанс. Но в любом варианте сдаваться просто так на милость победителя он не желал.

Проскурин скатал документы трубочкой, засунул в карман пальто и неторопливо поднялся, отряхнулся. Скамейка оказалась не очень чистой, хотя и снежком припорошенной, но все равно.

Фээскашник протянул Ивану руку:

— Ладно, Иван, спасибо за то, что помог.

Ипатов пожал ее.

— Ну, пойдем, Ванюш, до остановки тебя провожу, — вдруг весело, панибратски завопил майор.

— У меня машина, — промямлил Ипатов, потерявшись вконец. — Тут неподалеку припаркована.

— Значит, до машины и провожу, — так же весело гаркнул Проскурин. — Пойдем, пойдем, а то не виделись сто лет, будем теперь друг на друга дуться.

Он повернулся, подхватил Ипатова под руку, второй рукой, повернувшись вполоборота к глазевшей на них старушке-голубятнице, вытащил из кармана нож, выщелкнул лезвие и тихо пробормотал:

— Извини, Ваня, ты мне другого выхода не оставил. Давай, пошел. Где ключи от машины?

— У меня, — вдруг спокойно, словно покорившись судьбе, ответил Ипатов. — В кармане. Достать?

— Не суетись, сам достану. — Проскурин запустил руку в карман плаща Ипатова и вытащил ключи. — Хорошо, Ваня. Я ведь не из-за машины, пойми. Мне живым уйти нужно.

Они зашагали через сквер, медленно, словно прогуливаясь. Ни дать, ни взять — два старых приятеля. На ходу Проскурин пытался оценить ситуацию. Он обернулся и сразу же заметил идущего следом парня, высокого, плечистого, в кожаной куртке и слаксах. И узнал его моментально. Он видел этого молодца на вокзале, у игровых автоматов. Значит, до камеры хранения они не добрались.

Тут Проскурин был спокоен. Если бы автомат, полетная карта и все прочее оказалось в руках убийц, Сулимо не стал бы особенно с ним церемониться. Грохнули бы его, пожалуй, вот хоть и сейчас. Догнал бы их этот парень и ткнул бы ему, Проскурину, ножичком в спину. Или выстрелил бы бесшумным лезвием. Странно, правда, что хлопчик один. Почему-то больше никого не видать… Боятся убить его при Иване? Или все-таки намерены взять живым?

Проскурин еще раз быстро оглянулся. Парень нагонял. Он шагал метрах в семидесяти позади, беззаботно поглядывая по сторонам, словно обычный прохожий, торопящийся по своим делам.