Проскурин удивился бы, увидев в этот момент водителя «восьмерки». Тот был абсолютно спокоен, не суетился ни капли. Его попутчик, сидящий сзади, вытащил рацию, нажал кнопку передачи и сообщил:
— Третий для Первого, он оторвался. Прием, — и щелкнул тумблером.
Несколько секунд в эфире висела тишина, а потом скрипучий голос Сулимо осведомился:
— Все прошло гладко, Третий?
— Все прошло отлично, Первый, — ответил тот и усмехнулся.
— Лады, можете возвращаться. Отбой. — Сулимо отключился.
«Восьмерка» дождалась, пока загорится зеленая стрелка, неторопливо повернула, прокатилась через дворы и исчезла, словно ее никогда и не было.
Глава двадцать девятая
Иверин не позвонил через час, не позвонил он и через два. Максим уже успел сходить в буфет, пообедать, помянув недобрым словом поваров, и вернуться. Успел пролистать дела и пометить самые важные, а звонка все не было. И тогда он снял трубку и набрал номер. Ответили мгновенно. Вообще-то Максим ожидал услышать голос самого Георгия Витальевича — мало ли, почему человек забыл позвонить? — либо уже ставший родным визг Вики, но ответил ему усталый мужской голос.
— Слушаю.
— Георгия Витальевича, будьте добры, — попросил Максим.
— А кто говорит?
— Передайте, пожалуйста, что беспокоит полковник Латко из военной прокуратуры. Я заходил сегодня днем, но Георгия Витальевича не застал.
Голос поколебался секунду, а затем представился:
— Старший лейтенант Ляпишев, следственный отдел УВД.
Максим почувствовал, как сердце его падает куда-то в бездну. Значит, он все-таки угадал. Саликов, если, конечно, человеком-невидимкой был именно он, успел обрубить «хвост».
— Что случилось, лейтенант? — спросил Максим. — Что с Ивериным?