– О тебе я, о тебе, – развеял все его сомнения Цент.

– Я думал, ты про них, – всхлипнул Владик, имея в виду активистов Последнего ордена.

– Их тоже убивать надо, но они хоть что-то делали. Человечество, считай, истребили, цивилизацию уничтожили. Оно не по понятиям, но все же реальные дела. А что сделал ты?

– Я просто жил, никого не трогал….

– Вот-вот. Просто жил, никого не трогал. Как растение. Ты даже не скотина, ты трава. Никогда не прощу тебе твоей вегетативной сути. Лишь геройская смерть поможет тебе смыть позор. Понимаешь, на что я намекаю?

– Да, – глотая слезы, кивнул Владик.

– Ну, так постарайся. А то взял моду выживать. Или мне придется вмешаться. Геройская эвтаназия тоже вариант.

– Что там впереди? – вторглась в беседу Машка. – Смотрите!

Не думал Вадик, что так обрадуется финальному боссу, но только тот сберег от неминуемой расправы. Чем дольше длилось их знакомство, тем больше Цент его ненавидел. И недалек был тот день, когда изверг перейдет от слов к делу. Одно слегка утешало – вряд ли они до него доживут.

Вокруг огромного каменного саркофага горели многочисленные свечи, среди них, прямо на полу, сидел к ним спиной какой-то человек. Или не человек? Пойди-ка, разбери заранее, пока оно на тебя не кинулось, зубами лязгая.

– Это Кощей? – прошептала Машка.

– Сейчас узнаем, – обнадежил ее Цент, занося кирку для удара. Вступать с неизвестным типом в милую беседу он не собирался, и не важно, кто это: Кощей, главарь сектантов Будимир или просто какой-то левый мужик. Лучше вначале отоварить его по голове киркой, а уж потом провести опознание останков.

Цент неумолимо надвигался на будущего покойника, Машка, сильно труся, наступала с правого фланга. На левом фланге все было хуже некуда – Владик выронил из трясущихся ладоней лом, тот упал частично на каменный пол, частично ему на ногу. Звон железа смешался воедино с болезненным воем программиста. Человек, сидящий возле саркофага, вздрогнул и слегка повернул голову.

– Вы кто такие? – спросил он грозно. Его голос оброс эхом и громом раскатился по всему огромному залу.

– Айтишник, ну ты и айтишник! – покачал головой Цент, с ненавистью глядя на прыгающего на одной ноге и горько рыдающего Владика.

Человек поднялся на ноги и повернулся к гостям лицом. Лицо оказалось незнакомое, бородатое и, откровенно говоря, некрасивое. На первый взгляд мужик показался стариком, но, присмотревшись, Цент понял, что это ложное впечатление. Старила его обильная растительность на физиономии. На самом деле перед ними стоял человек лет тридцати.

– Как вы вошли сюда? – спросил он.