Берггрен продолжал ворчать о взятии Петровича, и Турн понимала и одобряла его желание сделать хоть что-нибудь. Но для этого еще не время.

Прокурор Ларс Херц стоял у большой доски перед столом. На нем была светлая, хорошо отглаженная рубашка, что сильно выделяло его среди помятых серых полицейских за столом. Херц выступил главным на этом совещании, и эта роль пришлась ему по душе: голубые глаза сияли. Доска за спиной была сплошь исписана: имена, даты и стрелки красным и зеленым маркерами. Хотя в конце дня доску протрут специальным средством, следы от этих маркеров все равно останутся.

Берггрен начал напряженно ходить по комнате, натужно дыша и действуя всем на нервы.

– Может быть, тебе лучше сесть, Матс, – попросила Турн. – Хотя я прекрасно понимаю твое состояние.

Была все еще среда двадцать третьего сентября: с тех пор, как в четверть шестого утра сработала сигнализация, день превратился в бесконечную череду событий. До пресс-конференции Турн успела заехать домой, чтобы принять душ и переодеться, и теперь ее непослушные волосы торчали на затылке пучком в форме мягкой булочки.

Утром было проще сосчитать полицейских в Стокгольме, не задействованных в деле с Вестбергой, чем наоборот. Вокруг стола в полицейском управлении собрались представители практически всех отделов и подразделений Государственной уголовной полиции. Совещание возглавил Херц, поскольку Терезе Ульссон пришлось задержаться в Министерстве юстиции, чтобы объяснить всевозможным министрам, почему сотня полицейских бездействовала у здания G4S, пока грабители улетали с деньгами на вертолете.

– Но мы же знаем, кто он такой! – стоял на своем Берггрен, но все-таки сел.

В то же утро они снова достали все материалы, собранные до пятнадцатого сентября, в том числе записи разговоров Зорана Петровича. Даже не зная точно, в каком объеме Турн прослушала записи, никто не сомневался: она знает материалы лучше всех. Только она точно знала, что там нет прямых отсылок к ограблению на вертолете.

Херц заговорил о Сербии, террористических группировках и криминальных сообществах в Европе.

– Какие к черту группировки? Мы же знаем, кто он, – прервал его в третий или четвертый раз Берггрен.

– Если мы схватим Петровича сейчас, все его сообщники растворятся через пару часов, а они нам нужны, – возразил Херц. – Так всегда и бывает. Зачем нам облегчать им жизнь?

Полицейские за столом согласно закивали бы, если бы Херц не был новичком в этом деле.

– Похоже, он прав, – наконец сказала Турн.

– Если у нас уже есть имя главного преступника, хотя еще даже двенадцати часов не прошло, предлагаю поработать еще столько же, – продолжил Херц с самодовольной улыбкой. – Может быть, нам удастся найти их всех?