– Ставлю сотку на Зорана Петровича.

– А я ставлю две! – сказал Берггрен.

– Триста пятьдесят на Мишеля Малуфа, – вступил в игру парень из группы расследования особо тяжких преступлений.

Малуф был в числе сотни имен в списке преступников, с которыми Петрович контактировал в августе.

Турн воздержалась от участия в споре: по ее мнению, работа полицейских так не делается.

Они посвятили пару минут обсуждению текущего статуса и планированию дня. Их прервал звонок телефона на столе Херца. Все замолкли и, затаив дыхание, смотрели на Херца, а тот напряженно слушал, делал записи и кивал.

Положив трубку, Херц сказал:

– Сами Фархан?

Это был вопрос.

– Сами Фархан? – переспросила Каролин Турн. – Это же средний братец.

– Ты знаешь его? – удивился Херц.

Однако о том, кто такие братья Фархан, в этой комнате не знал только Ларс Херц.

– Фархан? – подняла брови Тереза Ульссон. – Но… как он связан с Зораном Петровичем?

– Его имени нет в материалах и на пленке, – подтвердил Берггрен. – В наших списках он не числится.

– Кто такие эти Фарханы? – все еще недоумевал Херц.

– Помнишь ограбление Национального музея? – спросил Берггрен. – Когда вынесли картины? Прямо перед Рождеством пару лет назад?

– Это было дело рук Сами Фархана и его братьев. В том числе, – объяснила Турн.

– Но в этом расследовании его имя нигде не всплывает, – резонно заметил Херц.

Берггрен поднялся:

– Ладно, тогда поехали на задержание Фархана.