– Организуйте подачу воды по цепочке! – прокричал Фицджеймс из-за дымовой завесы впереди. – Передавайте сюда ведра с водой!

– Воды нет, капитан! – провопил голос столь возбужденный, что врач не узнал его.

– Давайте ведра с мочой! – Голос капитана прорезался сквозь дым и шум подобием клинка.

– Моча в них замерзла! – прокричал голос, который Гудсир узнал. Джон Салливан, грот-марсовый старшина.

– Тогда давайте снег! – прокричал Фицджеймс. – Салливан, Синклер, Реддингтон, Сили, Покок, Гитер – выстройте людей цепочкой от верхней палубы до средней. Набирайте полные ведра снега. Засыпайте снегом огонь… – Фицджеймс поперхнулся и сильно закашлялся.

Гудсир поднялся на ноги. Дым яростно вихрился вокруг него, словно кто-то распахнул настежь окно или дверь, потом на секунду расступился, и врач увидел, что творится в пятнадцати-двадцати футах впереди, возле кладовых плотника и боцмана, – ясно увидел языки пламени, лижущие переборки, – но в следующий миг видимость сократилась до двух футов. Все кашляли, и Гудсир присоединился к ним.

На него налетели мужчины, несущиеся к трапу, и Гудсир прижался спиной к переборке, задаваясь вопросом, не следует ли ему подняться в жилую палубу. Здесь от него не было пользы.

Он вспомнил голую руку, переброшенную через порог угольного бункера в трюме. При мысли о том, чтобы снова спуститься в трюм, врача замутило.

«Но чудовище здесь, в средней палубе».

Словно в подтверждение этой мысли, совсем рядом, в десяти футах от врача, разом выстрелили четыре или пять мушкетов. Залп прозвучал оглушительно. Гудсир зажал ладонями уши и упал на колени, вспомнив, как объяснял матросам «Террора», что цинготный больной может умереть от одного только звука выстрела. Он знал, что у него появились первые симптомы цинги.

– Отставить пальбу! – рявкнул Фицджеймс. – Прекратить! Здесь люди!

– Но, капитан… – раздался голос, в котором врач узнал голос капрала Александра Пирсона, самого старшего по званию среди четырех оставшихся морских пехотинцев на «Эребусе».

– Прекратить, я сказал!

Теперь Гудсир видел силуэты лейтенанта Левеконта и морских пехотинцев на фоне огня. Левеконт стоял, а морские пехотинцы, опустившись на одно колено, перезаряжали мушкеты, словно находились в гуще сражения. Врачу показалось, что стенки корпуса, переборки, шпангоут, разбросанные упаковочные клети и короба в носовой части палубы – все охвачено пламенем. Матросы забивали огонь одеялами и кусками парусины. Искры разлетались в разные стороны.

Из огня навстречу морским пехотинцам и матросам, шатаясь, вышел человек.