Точно, Царь. Все подтверждается. Летом, когда Санк-Марс следил за «Ангелами» вместе с «Росомахами», в самую жару он и то не снимал плащ.

— Красивый, отталкивающий?

Парень снова пожал плечами. Мэтерз наконец получил свой кофе, положил сахар и налил сливки.

— Ну, знаете, он выглядит как такой крутой мужик, даже немного жуть пробирает. Он смотрится как русский, как один из этих хоккеистов, как будто он вообще не умеет улыбаться.

— Каких-нибудь особых примет, отметин, шрамов не заметил?

— Да, у него большой шрам. Прямо от уха сюда идет, — сказал Джим Коутес, проведя линию под собственной челюстью, — до самого подбородка.

— Может быть, ему операцию делали, — высказал предположение Мэтерз. — Такие шрамы остаются, когда вскрывают магистральную артерию.

— Этот мужик не выглядит так, будто у него проблемы с сердцем.

— На глазок это трудно определить. Ничто так человека в чувство не приводит, как коронарное шунтирование. Он курил? Ел жирную пищу?

— Что-то не припомню, чтобы он курил. Нет, он точно не курил! Как-то раз он зашел к Каплонскому и сказал ему погасить сигару.

— Вот видишь теперь? Этот малый очень печется о своем здоровье, потому что ему делали коронарное шунтирование. Понятно тебе, как много всего можно выяснить, если хоть немного голову приложить? А теперь, Джим, ты мне вот что скажи: ты сдал Акопа Каплонскому?

Коутес какое-то время сосредоточенно смотрел в свою чашку.

— Нам что-то надо предпринимать, Джим, чтобы тебя защитить. Если Акоп тебе что-то говорил, ты должен нам об этом рассказать. Скажи нам то, что ты говорил Каплонскому.

Парнишке явно не хотелось колоться.

— Я с тобой не собираюсь валять дурака. То, что ты говорил об Акопе с Каплонским, — не лучшее из того, что ты сделал в жизни. И хоть я понимаю, как это случилось, я тебя не осуждаю. Скажи мне, о чем тебе говорил Акоп, чтобы все встало на свои места.

— Разве можно теперь все расставить по местам? — с горечью спросил Коутес. Он отпил глоток из чашки, рука его дрожала, нижняя губа подергивалась. — Акоп мертв.

Санк-Марс строго-настрого ему наказал не отталкивать парня от себя, что бы ни произошло. Велел ему расколоть парнишку, но при этом остаться с ним на дружеской ноге.

— Не ты это сделал, Джим, — тихо сказал ему Мэтерз. — Мы оба это знаем. Вернуть Акопа мы не можем, но можем разделаться с его убийцами.

Из глаз парня потекли слезы, голова поникла. Заговорил медленно, с трудом подыскивая нужные слова.