— Можно я, наконец, включу здесь свет?

— Лучше я это сделаю, — сказал Лапьер. — От яркого света у меня болят глаза.

Торшер немного рассеял тьму. Но даже от его приглушенного света вернувшаяся к столу с бутылочкой пива девушка другой рукой прикрывала себе глаза. Когда она подняла руку, поясок ее халатика упал и полы разлетелись в стороны, обнажив ее маленькие груди и треугольник волос на лобке. Молодая, но уже сильно потасканная, оценил ее Санк-Марс. Ему захотелось тут же проверить ее руки на предмет следов от уколов.

— Сейчас твоя смена, Эмиль? Пива хочешь?

Санк-Марс сам был не очень в курсе, официально он работает или нет, но решил, что это не имеет значения.

— Спасибо.

Лапьер свинтил на кухне крышечки с двух бутылочек пива «Сен-Амбруаз», принес их в гостиную, одну протянул Санк-Марсу и уселся напротив.

— Прости, Эмиль, тебе дать стакан?

— Бутылки вполне достаточно.

— Какие у нас дела?

— Я сейчас предметно занимаюсь твоей ситуацией.

— Да? Ну и как?

— Есть кое-что, в чем ты мог бы нам помочь. Было бы совсем неплохо, если б я указал в отчете, что ты нам помог, даже несмотря на то, что тебя отстранили.

Ему хотелось, чтоб Андре надел штаны, а не сидел перед ним в одних трусах. Он и впрямь жил как босяк.

Лапьер широко раскинул руки, будто раскрыл их для крепких объятий и любого предложения, которое пошло бы ему на пользу.

— Все, о чем я прошу, Эмиль, — чтобы все было по справедливости.

— Месяца четыре назад, Андре, ты вел одно дело. Тогда в джипе взорвали банкира «Ангелов ада». Помнишь то дело?

— Тюржена? Нет. Какого-то английского малого.

— Тернера.

— Да, точно.