— От того, что это чистая правда, лучше не становится.

— Это необходимо сделать.

Журналист подошел к стоявшему неподалеку фонтанчику с водой, чтобы напиться. Потом вернулся и сел на скамейку рядом с полицейским, сидевшим со скрещенными на груди руками.

— Иногда, — сказал журналист, — хочется быть на стороне тех, кого била жизнь. Бывает, сам хочешь их слегка стукнуть! И при этом думаешь, что делаешь им одолжение, что стукаешь, чтобы они шли в ногу с другими, потому что так будет лучше для них самих. Я, Эмиль, полагаю, что если что-то сделать необходимо, это еще не значит, что так делать правильно.

Детектив кивнул.

— Думаю, Окиндер, ты прав. Держись своей линии. У тебя своя работа, и я в нее не лезу. А у меня своя, и я привык ее делать сам.

— Когда-нибудь, когда страсти улягутся, может быть, я о ней напишу. Напишу и о том, что случилось сегодня. И вы в этом рассказе не будете приукрашены.

— Да и ты, пожалуй, тоже, — задумчиво проговорил Санк-Марс.

— Да, я ваш сообщник и не пытаюсь это отрицать.

Санк-Марс бросил на него быстрый взгляд. Он относился к молодому человеку с глубоким уважением.

Они ждали, сидя в мрачной нише в коридоре. Первым из кабинета показался Винет. Просунув в дверь голову, он прощебетал:

— Первая проба, — и снова скрылся за дверью, как будто ему тоже было не очень приятно участвовать в процедуре.

Когда, в конце концов, вышла Лиз Сове, она удивилась, что они все еще там. Девушка привыкла, что в больницах ее бросают, и то, что кто-то ее ждет, оказалось для нее полной неожиданностью.

— Что теперь? Вы меня хотите за что-то арестовать?

— Я отвезу тебя домой.

— Если патрульная тачка по дороге развалится, у нас хотя бы радио останется.

— Я пойду домой пешком, — заявил Бойл.

— Значит, я могу сесть на переднее сиденье? — поинтересовалась Лиз.

— А ты не будешь жать на гудок? — спросил ее Санк-Марс.

— Нет уж, воздержусь.