Я была одержима этой целью!

В жажде не думать о том, что случилось с моей семьей, я заразила себя этой одержимостью намеренно. Это то, ради чего я готова была просыпаться. То, ради чего стоило жить.

Однако судьба – злая штука…

И я вновь на задворках, потерянная и разбитая.

В таких ситуациях звонят родителям за советом, а у меня родителей нет. Бабушке позвонить не могу. Я не готова сообщить ей, что узнала правду, которую она пыталась от меня скрыть. Да и что она посоветует? Она даже не ведает, что из-за родословной мне будет тяжело найти работу. Она хотела как лучше.

А больше у меня никого нет.

На звонки Виктора я не отвечаю. Одно дело, когда тебе солгали один раз, но если обманывают день за днем, это бьет с силой падающей на тебя многоэтажки.

Венера со мной не разговаривает.

Лео исчез.

Когда он ушел, я заперла дверь, выключила телефон и три дня никуда не выходила. Сидела в мертвой тишине. Смотрела в стену. Я искала в интернете упоминания Лисовского, судебные дела по нему и поражалась, какая я идиотка. Столько лет все было под носом! А я не удосужилась поинтересоваться, кем были мои родители, даже имена их вслух не произносила. Это, наверное, самое ужасное – то огромное количество кричащих вещей, которые я не замечала.

Хотя…

Нет. Есть еще кое-что.

Любовь.

Кем бы ни был мой отец, а я смотрю на его фотографии и понимаю, что не злюсь, не презираю его. Возможно, так заложено природой? Безусловная любовь к родителям. Даже к такому мерзавцу.

А самое поразительное – это мысли, на которых я себя ловлю: убеждаю себя, что отец не виноват, что у него были причины таким быть, как и у Шакала; и глупости эти в голове не замолкают, они растут и множатся, словно сорняки. И ты уже не винишь отца. Но тебе все еще больно.

Будущего нет. И становится невыносимо, что в груди бьется сердце, а кожа обтягивает ребра…

Я сижу в аудитории, сжимая кулаки до такой степени, что ногти разрезают ладони.

А вокруг все как обычно.

Цимерман принимает экзамен по уголовному праву. У меня зачет автоматом. Я сижу одна на первой парте, пока студенты по очереди подходят к профессору, тянут билет и отвечают (вернее, мычат и мямлят).

Погода никакая. Снег почти растаял, оставил за собой океаны грязи, но ребята не теряют надежды и из углов выковыривают клочки зимы. Под окнами визг и топот: кто-то несется в университет, а его забивают грязными снежками.