– Чего раздражаешься? – подталкивает локтем Дремотный.

– Меня бесит, что вы считаете злодея героем. В криминологии это называется нейтрализацией. Маньяк убеждает себя, что делает мир лучше, а вы поддерживаете его безумную мораль, подпитываете, заставляете его окончательно убеждаться, что он служит высшей цели. Это кошмар! Именно так стираются границы между добром и злом.

– Их априори не существует, – зевает Дремотный, пробуя задеть рукой Венеру, но та наклоняется вперед. – Они выдуманы теми, кому это нужно. Измени в мире пару деталей… и мораль перевернется.

– Мы говорим о конкретном человеке. Вы занимаетесь отрицанием жертв. Акцентируете внимание на их личности, называете жестокие убийства возмездием, справедливостью. Превращаете маньяка в святого мстителя.

– Романтизация некоторых преступлений была во все времена.

– А с каких пор ты говоришь не как алкоголик с бодуна? – интересуется Венера.

Дремотный усмехается, но не успевает ответить, его перебивает высокий блондин в наряде Геркулеса, протягивающий руку Венере и соблазнительно выдыхающий:

– Потанцуем?

– С удовольствием! – оживляется подруга. – Забери меня от этих ботаников.

Дремотный мрачнеет, сжимает в кулаке стакан и, дважды моргнув, чуть не выплескивает его на блондина – я хватаю его за локоть, предотвращая драку.

Венера уходит с Геркулесом. Я, конечно, не знаю боевых способностей Дремотного, зато я вижу внушающие габариты кавалера подруги, со всеми его бицепсами, трицепсами и тяжелыми кулаками.

Мой друг вздыхает и скатывается на диване, поглаживает светло-серую черепушку игуаны. Я молчу в поисках темы, которой можно парня отвлечь, но выдавливаю лишь:

– Кеша чуть-чуть сменила цвет? Она как-то посинела, очень красивый окрас.

– Ага, – подавленно кивает парень. – Они могут изменять цвет шкуры.

Я наливаю нам пунша и предлагаю Дремотному крабовых чипсов, точнее, я запихиваю их ему в рот. Гостиная залита радужным светом прожекторов, в котором скачут ошалевшие от алкоголя студенты.

Дремотный достает сигарету и закуривает, спустя минуту уныло выдыхает:

– Знаешь, я все это, – Дремотный кидает сигарету в стакан, – только ради нее устроил.

– Ви тебе сильно нравится, да?

– У них прямо серьезно? – тоскливо спрашивает парень, и этот тон настолько несвойственен ему, что я перевожу на Дремотного изумленный взгляд, а он продолжает: – Ну… с ее хахалем.

– Ох… – Я чертыхаюсь. – Надеюсь, что нет.