Курилка проходит мимо Дремотного с трубкой, одобрительно показывает большой палец. Он в костюме Аладдина.

– Венера наверху, – подсказывает Дремотный, берет меня под локоть и ведет следом.

– Какой у тебя огромный дом, – восхищаюсь я. – Не знала, что твоя семья богата.

– Фамильное поместье, скажем так, – улыбается он. – Мы не то чтобы богаты. Дом придется продать. Тяжело содержать. Живем на доходы от акций, но они давно себя изжили.

Я прикрываю глаза от света диско-шара.

– Как вы умудрились пришпандорить его к потолку? Дотуда не меньше шести метров, – кричу на ухо Дремотного.

Музыка играет так громко, что на столах шатаются стаканы.

– Без понятия. Все делал Червонец. Вон он, кстати.

– Его сложно не заметить.

Рыжеволосый Червонец смастерил себе трон из пустых бутылок и развлекает публику. Мы скрываемся в коридорах второго этажа. Здесь шепчутся девчонки и страстно целуется парочка. Я ускоряю шаг, но, когда Дремотный открывает дверь в темную комнату, замираю.

– Что там?

– Моя спальня.

– Венера в твоей спальне?

– Ага.

Его самодовольная улыбка вызывает нервный зуд между лопатками. Я ныряю в комнату, надеясь, что Венера не лежит пьяная в чужой постели.

В комнате горят свечи и сандаловые палочки. Ветер гоняет занавески у двери на балкон. Слышно, как по карнизам стучат капли. Температура на улице плюсовая. Вместо снега срывается дождь. Иногда сверкают молнии.

Дремотный моргает и косится на окна так, будто передает мне сигналы азбукой Морзе. До меня доходит, что на балконе кто-то есть. Ежась, я выползаю на холод.

– Чокнутая! Околеешь! Вся промокла! – ужасаюсь я.

Венера стоит, облокотившись о перила. На ней длинное бордовое платье с декольте и накладные волосы, заплетенные в косу, которая тянется до колен. Рапунцель, видимо. Она поворачивает голову и смотрит на меня удрученно. Я открываю рот. Венера, испортившая под дождем макияж, грустная и задумчивая, вроде тот же человек, но одновременно совсем мне незнакомый.

– Не знаю, что случилось между вами. И возможно, Глеб тебя обидел, – говорит подруга, пряча взгляд под ресницами. – Однако… это нечестно: злиться на меня за то, что я чувствую.