— Господи Иисусе, — шиплю я, когда Ларк проводит языком по головке и сжимает губы вокруг ствола. От влажного жара ее рта, у меня кровь шумит в ушах. Задержанное дыхание обжигает грудь, пока я, наконец, не выдыхаю. Я позволяю ей сделать несколько неглубоких движений, чтобы привыкла к длине, потом крепче сжимаю ее волосы. — Ты же сказала, что будешь моей маленькой развратной шлюшкой, герцогиня. Ты можешь лучше.

Я прижимаюсь к ее горлу, и Ларк давится, а в ее глазах блестят слезы. Я делаю это снова, и она стонет. В третий раз она мычит, слезы текут по ее щекам, вид ее смазанного макияжа, припухших губ и этой чертовой портупеи сводит меня с ума от желания.

— Нет ничего прекраснее, чем превратить идеальную принцессу в чертову шлюху, — выдавливаю я из себя, ускоряя ритм глубоких толчков. — Держу пари, твоя киска такая влажная, что с нее стекает по бедрам.

Ларк хнычет.

— Засунь туда пальцы и покажи мне.

Ларк ведет рукой вниз по своему телу, пока я продолжаю ритмичные толчки, каждый из которых ударяет по задней стенке ее горла, она стонет и всхлипывает. Ее глаза закрываются, когда она трогает себя, а затем поднимает руку, и доказательство ее желания блестит на пальцах.

Свободной рукой я беру ее за запястье, подношу пальцы к своему рту и посасываю.

Сладкий и соленый вкус обволакивает мой язык, и я почти теряю чертов рассудок.

Вынимаю член из ее рта и быстрым движением обхватываю ее за талию, поднимая в воздух, чтобы положить на кровать. У нее едва хватает времени сориентироваться, я ставлю ее на колени, наклоняю вперед, сам опираюсь на руки, и зарываюсь лицом в ее промежность.

Ларк издает отчаянный крик, когда я провожу языком по ее набухшему клитору и осыпаю ее киску поцелуями. Каждый издаваемый ею звук оставляет неизгладимый след в моем сознании, как и чернила на моей коже. Ее вкус врезается в мою память, как клеймо. Эта женщина — моя.

И я пожираю ее так, словно хочу поглотить ее душу.

Ларк извивается, стонет и сжимает в кулаках простыни, но я не выпускаю ее из своей хватки. Одной рукой сжимаю ее за бедро, другой — за портупею на спине. Я подвожу ее к грани оргазма и оставляю там, останавливаясь всякий раз, когда она приближается к кульминации, и возобновляю свои усилия, когда она начинает расслабляться. И как только она начинает умолять, я опускаюсь на колени и дую струйкой воздуха на свою слюну и возбуждение, скопившиеся у ее входа.

— Нет, — шепчет она, бросая отчаянный взгляд через плечо. — Пожалуйста.

Паника утихает, когда она видит, как я снимаю штаны с трусами и отбрасываю их в сторону.