Клейн невероятным образом скривил губы и подмигнул.

— Как прикажете это понимать? — спросила девушка.

— Это моя ковбойская ухмылка! — оскорбленно ответил Клейн.

Он выгнул бровь; Девлин захохотала.

— Ну как, слюнки уже потекли?

Девлин, не переставая смеяться, сложила указательный и большой пальцы руки колечком и показала их Клейну.

— То-то, — самодовольно сказал Рей и, открыв дверь, вышел.

Девлин оделась и положила револьвер в правый задний карман своих „левисов“, прикрыв его рукоятку выпущенной сзади блузкой. Задув свечи, она спустилась по лестнице. По дороге она обогнала Джимпа Коттона, ковылявшего на своей загипсованной ноге. Его распухшая, разукрашенная татуировкой харя исказилась в гримасе, которую он, надо полагать, считал завлекательной улыбкой. Девлин обошла его подальше.

— Все матросы на насосы, да, док? — крикнул Джимп ей вслед.

Не обращая на него внимания, Девлин вошла в помещение медпункта. Здесь никого не было. Пройдя через душевую, Девлин остановилась. Двери в аптеку были распахнуты: Клейн, Коули, Уилсон и Галиндес расположились на другом конце длинного лабораторного стола и стоя пили „Ирландский самогон Дохерти“ из разнокалиберных мензурок и мерных баночек. Затем в поле зрения возникло изможденное, но веселое лицо Винни Лопеса и его рука со стаканом, потянувшаяся за добавкой. Девлин смотрела, как Клейн наклонился к Уилсону и что-то сказал ему на ушко, Уилсон от души расхохотался, а сам доктор легонько ткнул его в забинтованный пластырем живот и тоже засмеялся. Затем Коули показал на Клейна пальцем и неразборчиво что-то произнес, сопровождая словами „этот белый раздолбай…“ Рей ему тоже что-то невнятно ответил про „десять кило дерьма, втиснутые в мешок, рассчитанный на пять“, и тогда расхохотались уже все, включая и вечно сурового Галиндеса. Пока Коули вновь наполнял стаканы, Девлин снова разобрало до слез, потому что она любила этих ребят. Всех сразу. Эти чертовы мужики, непостижимые, измученные и глупые, гоготали как сумасшедшие на этом корабле дураков, плывущем в бурном море. Она любила их. И когда они сдвинули стаканы вместе, Девлин отвернулась и спряталась за дверью, чтобы не испортить такой момент слезами.

Послышались шаги; Девлин забилась поглубже и вытерла глаза рукавом рубашки. В душевую вошел Галиндес. Не замечая Девлин, он повернулся к умывальнику и расстегнул ширинку. Девлин притаилась как мышка; она заметила, что волосы Галиндеса сгорели до самой кожи.

Сержант сделал свое дело, застегнул брюки и сполоснул руки. В поисках полотенца он повернулся и, увидев Девлин, испуганно вздрогнул.