— Во, вспомнил! — радостно провопил Толстяк. — Около двери стул стоял! Я еще, помню, убрать его забыл.

— Ну вот, — облегченно выдохнул Ярый, — а говоришь: ничего не было. Стул нам как раз подходит и по высоте, и по расположению. Выходит, с этого стульчика нас и сфотографировали.

— Ошизел? — хмыкнул Клим. — На этот стул девки свои трусы побросали, а больше там ничего не было. Я сейчас тоже про этот стул вспомнил.

— Да, Ярый, — согласился Ваныч, — стул был пустой.

— Значит, камера была в трусах, — упрямо стоял на своем мозговитый, на нашу беду, урка.

— В трусах?! — Голос у Клима застрял на самой высокой ноте. — Нет, Ярый, ты лучше выпей еще. Надо ж такое ляпнуть: кинокамера в трусах. Хи-хи-хи.

— А чего? Со мной как-то раз один фапсишник сидел по мокрому делу, так он такие вещи рассказывал — у нас уши вяли. Говорит, сейчас кинокамеры делают размером со спичечную головку и с радиопередатчиком. Бля буду, не вру! Если разобраться, то таких камер в тех трусах штук двести спрятать можно было. Точно говорю, такое возможно — факт.

— Значит, девки… — задумчиво произнес Колесников, и от его голоса по мне поползли мурашки. — Ну да, как я сам сразу не понял. Конечно, это они, стервы, все и провернули.

— Ну, может, не все, а только одна, — возразил Ярый. — Камера-то одна была, значит, и трусы одни, а в одних трусах только одна девка помещается.

— Логично, — согласился Толстяк и со злостью подытожил: — Ну, если дело только в девках, то мы его за пять минут решим. Я этих сучек лично на куски резать буду, пока не признаются. Всех четверых. Клим, звони Лысуну! Пусть доставит сюда этих баб немедленно!

Клим торопливо убежал, а оставшиеся двое еще выпили по рюмке и закурили.

— Ну вот, Ваня, а ты боялся, — довольно проговорил Ярый. — Я ж говорил, что вычислим. Раз плюнуть.

— Не забоишься тут, — проворчал собеседник. — Сам знаешь, какие большие люди у меня были. Если бы что-то всплыло — они бы меня за яйца подвесили, а внизу костер разожгли. Фух, слава Богу, все кончилось!

Прибежал Клим и изумленно выдал:

— Ниче не понимаю: у Лысуна никто трубку не берет. Кранты какие-то!

— Как никто не берет? — опешил Толстяк. — Такого просто быть не может. У него ж там постоянно братва сидит.

— Ты номер правильно набрал? — спросил Ярый.

— Обижаешь, братан. Три раза набирал — полный голяк, глухо, как в танке. Я сам ошизел.

— Странно, — помрачнел Колесников. — Раньше такого никогда не было. Он же знает, что мне в любой момент его шлюхи могут понадобиться, поэтому там всегда кто-то есть.

— Может, телефон отключили? — предположил Ярый. — Такое бывает…