Трагедия в Москве не имела к нему никакого отношения, но почему тогда Василий всё это видел? В уме каруселями вертелись мысли. Тут ещё доктора эти…

Маргарита запрыгнула к нему на колени и стала утаптывать место, чтобы лечь…

* * *

Большие кожаные барабаны торжественным неспешным боем возвестили о том, что всем нужно пасть ниц. Длинный караван, состоящий из воинов охраны фараона, его челяди и, собственно, самого Божественного, приблизился к пирамиде.

Двигаясь на носилках сквозь коридор тел, протянувших руки вдоль пыльной земли, Хуфу не видел, сколько из этих лиц, обращённых к земле, выражали ненависть и злость. Перед ним возвышалась белая, как крыло взрослого лебедя, большая пирамида. Теперь никакие дурные вести и мысли не могли затмить торжества самолюбия его, Хнум-Хуфу, создавшего самое великое строение на благословенных землях Египта, да и те только.

Носильщики плавно опустили носилки, и фараон ступил на пыльную землю.

— Я преклоняюсь пред тобой, о, великий Хнум-Хуфу. Ты почтил своим визитом своё же детище…

— Подойди ко мне, Хемиуну…

Архитектор приблизился к фараону, и тот знаком велел всей челяди держаться на расстоянии. С ними остался только слуга, который нёс полотняный квадрат на длинном шесте, дабы царь постоянно находился в тени. При этом человеке фараон мог разговаривать о чём угодно, так как тот был с рождения глухонемым и понимал только язык жестов.