Девять пар глаз пронзили Аменеминта. Одни взгляды были решительно одобряющими, другие — вопросительными, но не было ни одного осуждающего.
— Что ты предлагаешь, Аменеминт?
— Что ты предлагаешь, Аменеминт?
— Сумма, которую попросил у нас Хуфу, недопустимо велика. Сейчас Египет может стать лёгкой добычей для любого врага, будь то ливийцы или ещё кто. Эти деньги должны храниться на чёрный день. Надеюсь, он не скоро наступит, но ждать, покорно сложа руки, мы не можем. Я прошу согласия Совета жрецов на то, чтобы наши молитвы о смене ставленника богов на землях Египта стали реальностью.
— Сумма, которую попросил у нас Хуфу, недопустимо велика. Сейчас Египет может стать лёгкой добычей для любого врага, будь то ливийцы или ещё кто. Эти деньги должны храниться на чёрный день. Надеюсь, он не скоро наступит, но ждать, покорно сложа руки, мы не можем. Я прошу согласия Совета жрецов на то, чтобы наши молитвы о смене ставленника богов на землях Египта стали реальностью.
— Твои слова дерзки, Аменеминт, но мы не можем с ними не согласиться, — произнёс один из старцев.
— Твои слова дерзки, Аменеминт, но мы не можем с ними не согласиться, — произнёс один из старцев.
Аменеминт по очереди посмотрел в глаза каждому — и от всех получил одобрительный кивок.
Аменеминт по очереди посмотрел в глаза каждому — и от всех получил одобрительный кивок.
— Значит ли это, жрецы, что я могу начинать поиски преемника?
— Значит ли это, жрецы, что я могу начинать поиски преемника?
Все девять ещё раз одобрительно кивнули.
Все девять ещё раз одобрительно кивнули.
Глава 3. Прозрение
Глава 3. Прозрение
Глава 3.
Шум и пыль. Кровь и крики людей о помощи. Темно. Мебель вперемежку с бетонными плитами. Почтовые ящики, расплющенные лестничным пролётом. Обрывки занавески висят на обломке стены девятого этажа в комнате без пола. Прожектор. Ещё один.
Какой-то мужчина, ревя от горя, из последних сил пытается прорваться через оцепление. Его не пускают.
Соседний дом вроде цел, но как-то странно свисают плиты. Теперь наверняка здесь жить будет нельзя.