Из обширной переписки Анциферова с Георгием Штерном видно, что во время блокады Ленинграда Николай Павлович жил в постоянной тревоге за судьбу города и оставшихся там детей: «Очень исстрадался за ленинградцев» (7.01.42); «Сейчас готовим выставку „Литературные места, захваченные фашистами“ (среди них наше бесконечно любимое Детское Село» (02.43). «Наконец-то кончилась осада и разрушение нашего великого города, – сообщал он Штерну 1 февраля 1944 года, узнав об освобождении Ленинграда. – Но судьба наших памятников Петергофа, города Пушкина, Павловска и других потрясает»[1373]. И он начал работать над книгой «Пригороды Ленинграда: города Пушкин, Павловск, Петродворец» (издана в 1946 году). А вскоре до Анциферова дошла страшная весть о смерти сына в блокадном Ленинграде и исчезновении дочери. И только в 1948 году он узнал, что его Татьяна, угнанная в 1942‐м на работу в Германию, жива и находится в США.
К Пушкину Анциферов постоянно возвращался на протяжении всей творческой жизни. В его архиве хранится неопубликованное исследование «Проблемы изучения „Медного всадника“» с авторской пометой: «СПБ 1923 – Москва 1950».
В 1949 году, когда отмечалось 150-летие со дня рождения поэта, ученый выступал с докладами и лекциями, участвовал в обсуждении проекта памятника Пушкину в Ленинграде, готовил выставку «Лицейские годы и Петербург Пушкина». В 1950‐м вышли его работы: «Москва Пушкина», «Пушкин в Царском Селе», «Петербург Пушкина».
При чтении книги «Петербург Пушкина» следует иметь в виду, что она писалась в пору господства вульгарно-социологического подхода к оценке литературы, в атмосфере оголтелой кампании по борьбе с космополитизмом и специально к юбилею поэта. На конференции в Пушкинском Доме, сообщает Анциферов Штерну 16 июня 1950 года, «говорили странные вещи, утверждали, что Пушкин уже перерос всех декабристов, что он полон ожидания крестьянской революции (словом – Чернышевский). Бродский объявил, что Пушкин опирался на разночинцев». В письмах к Штерну Анциферов сетует, что его работы о Петербурге «отсылают в Обком в Ленинград», а «редакторы печатать не решаются»[1374]. Книга «Петербург Пушкина» несет на себе печать своего времени, в ней уже нет того свободного творческого полета, которым так пронизана «Душа Петербурга».
Николай Павлович, как рассказывала нам его дочь Татьяна Николаевна Камендровская, всегда считал себя «петербуржцем». Потеряв семью, он все свои чувства перенес на любимый город. Он часто приезжал в Ленинград, навещал могилы родных и друзей, бродил по царскосельским паркам и городу в белые ночи, долго сидел у Медного всадника. По свидетельству современников, Анциферов был одарен особым чувством видения города, который он воспринимал отраженным в зеркале истории и культуры.