Набоков хотя и положил в основу своего стихотворения следующий, майский выпуск комиксов (как мы покажем далее), по всей видимости, листал и предыдущий, на что указывают его строки о пакте между миром Фантазии и Фактов, который не позволяет Супермену объявиться в Берхтесгадене (в этом баварском местечке с 1933 года располагалась резиденция Гитлера): в вымышленном мире комиксов Супермен вершил суд над Рэзкалом, пока в реальном мире Гитлер вторгался во вполне определенные страны, в которых гибли настоящие люди. В неожиданном упоминании Берхтесгадена можно было усмотреть намек на критику американских властей, которым следовало столь же решительно, как рисованному герою, вмешаться в ход войны, сократив расхождение между вымыслом и явью.

В еще более глубоком слое содержания этого сложного произведения сам Супермен, сверхчеловек, соотнесен с Гитлером — упомянутая в девятой строчке «темно-синяя прядь на узком лбу» (в комиксах блестящие черные волосы Супермена действительно подкрашивались синим, как и волосы Рэзкала) не может не напомнить о Гитлере, уже высмеянном Чарли Чаплином в «Великом диктаторе» (1940). «Роковое ограничение» Супермена, обреченного на одиночество и лишенного возможности иметь потомство, наводит на мысль о тонко проведенной антидарвинистом Набоковым ассоциации между американским супергероем и бесплодным немецким Übermensch’ем, под стать которым ироничный творец не создал подходящей сверхженщины, способной произвести на свет сверхребенка. Так Человек Будущего у Набокова парадоксальным образом остается без будущего, а все человеческое в нем сосредоточено в его малолюбопытной ипостаси — в «отверженном тулове» застенчивого, обыкновенного, носящего очки репортера Кларка Кента, мечтающего стать «нормальным парнем».

Выпуски «Супермена» были любимым чтением восьмилетнего сына Набокова Дмитрия. Летом 1942 года Набоковы гостили в Вермонте на даче гарвардского историка Михаила Карповича, откуда Вера Набокова, оставив на время мужа и сына, в начале августа уехала в Кембридж (Массачусетс), чтобы подыскать для семьи новую квартиру. Набоков в дни разлуки сочинял английскую книгу о Гоголе и сообщал жене о своих отцовских радостях:

Он великолепно сегодня играл в мяч; расправил пять бабочек и написал сам этикетки; построил с Маришей новый дом; купил нового Супермана , которого я ему читал перед сном; очень много ест и засыпает мгновенно. Погода отвратительная: довольно ясно, такое судорожное солнце и беспрерывный ветер. Я тебя люблю. Ночниц нет — т. е. невозможно отворять окно — так дует. Вообще, довольно бездарное лето, но ему идет впрок. Читал ему «Нос» — он очень смеялся, но предпочитает Супермана 22.